Жизнь идёт своим чередом, но как часто мы сами машем на себя и других рукой, повторяя «да ладно», а затем жалуемся на жизнь. Нужно стоять за себя, бороться со своими невидимыми врагами: жалостью, бездействием, успокоением себя, от этого зависит не только наша жизнь, но и наших близких.

Случай первый

Моя 87-летняя мама не склонна жаловаться, но ее унылый вид за завтраком и отсутствие аппетита вынудили меня к расспросам. Оказалось – болит десна. Как обычно, первый диагност – интернет. Похоже – абсцесс. Дело нешуточное. В стоматологической поликлинике нашего района предусмотрен выезд хирурга на дом к маломобильным гражданам. И за это огромное спасибо ее руководству. Но вызов вынуждены принимать с оговоркой – врач сможет приехать, если машина не будет задействована главным врачом для выезда по служебным делам. Потому что она одна на поликлинику.

В пятницу утром я сделала вызов. Но спустя время раздался звонок из регистратуры: «Врача не ждите, машина занята, повторите вызов в понедельник». Как протянуть целых три дня, если мама не может есть? В ход пошли настойки, отвары и прочие домашние способы лечения – без веры в результат, скорее для самооправдания.

В субботу утром, в надежде попасть к дежурному врачу, снова набираю регистратуру. Спрашиваю: большая ли очередь? «Очередь на два часа ожидания, можете не успеть на рентген – у них сокращенный рабочий день. Приходите в понедельник». Меня терзают сомнения – вдруг и вправду не успеем. Мама только измучается, давление подскочит.

Воскресенье. Мама совсем приуныла. С утра пораньше звоню в регистратуру с тем же вопросом про очереди. Ответ тот же, но мое решение – ехать! Прорвемся без очереди! Через полчаса мы были на месте. «Вы все-таки приехали!» – регистратор смотрит укоризненно. На подступах к кабинету дежурного врача внутренне готовлюсь к штурму.

Но где же очередь? В коридоре – один человек! А дежурят ТРИ врача! Нас сразу приняли и после осмотра направили на рентген. У рентген-кабинета – никого. Беспрепятственно заходим, делаем снимок и возвращаемся к дежурному. Врач изучает снимок на мониторе и выносит приговор зубу – удалять. Но прежде нужно демонтировать железный мост – несъемный протез, а это может сделать только ортопед с помощью специальной машины. Видимо, придется ехать в понедельник.

Подхожу в регистратуру. Объясняю ситуацию и спрашиваю: как попасть к ортопеду? Регистратор задумывается, а потом выдает, как будто рубит с плеча: «Ладно уж! Позвоню в отделение». «Елена Степановна, может, примете? Пожилая женщина, инвалид, еле ходит». «Поднимайтесь на 4-й этаж, – обращается уже к нам, – вам повезло». Оказывается, есть даже дежурный ортопед! Но, видимо, не для всех. В отделении безлюдно. Ортопед проделывает все необходимое и дает направление к хирургу. В хирургическом отделении только врач и медсестра. Где же очереди, которыми нас пугали? Пока ждали наступления анестезии после инъекции, подошла мамаша с 2-летним ребенком. Только увели кричащего ребенка – уже без зуба, как появились двое подпитых парней с разбитыми физиономиями. Но с ними быстро разобрались, и отделение вновь опустело. Маме удалили два зуба, и мы поехали домой.

Пока ждали такси, регистратор, как мантру, твердила вновь прибывшим про очереди и давала доброе напутствие – приходить в понедельник. Какая-то непослушная женщина прошла мимо регистратуры, прямиком к дежурному, а потом громко обвиняла регистратора в нечестности. Обвиняемая помалкивала. Регистратор – человек подневольный. Может, ее просили не нагружать дежурных врачей? А может, сотрудники опасались, что у людей войдет в привычку лечить зубы в выходные дни, когда нет обычного столпотворения. На это «приключение» у нас ушло около двух часов. В понедельник мы бы потратили на то же самое полдня.

Случай второй

Маме – инвалиду 2-й группы давно требовались памперсы. Раньше за ними в аптеку ходил папа. Но настал момент, когда он уже не мог это делать. Выход был один – оформить получение памперсов через ФСС. Для этого их нужно было вписать в ИПР, которую составляет МСЭК на основании заключений трех специалистов: участкового врача, уролога и невролога. Их можно вызвать на дом, но участковая посоветовала к урологу съездить самим, чтобы ускорить процесс.

Мы послушались совета. Записались на прием. Приехали с мамой в поликлинику. Час просидели в очереди. Но оказалось – все зря. «Памперсы положены только лежачим!» – твердила врач, и никакие доводы не могли пробить железобетон странной логики. Но примеры других инвалидов доказывали, что средствами гигиены обеспечивают не только лежачих, но и тех, кто в них нуждается.

Спустя несколько месяцев я решила повторить попытку. На этот раз уролога я вызвала домой. По иронии судьбы приехала та же врач! Хотя вряд ли она нас запомнила в бесконечной череде больных. Уходя, уролог предупредила, что ее заключение будет у участкового врача. Но то ли она его так и не написала, то ли забыла отправить, только участковый врач заключение так и не нашла.

Я снова вызвала уролога на дом. На этот раз приехали два врача: заведующий хирургическим отделением и врач-стажер из бывшей союзной республики. Без всяких проблем они дали заключение о необходимости памперсов. За что я благодарна им по сей день.

Через неделю мы дождались невролога, получив необходимую запись и от него. Теперь заключения врачей поликлиника должна была отправить на МСЭК для составления ИПР. Через неделю звоню в поликлинику – заведующей отделением, интересуюсь, отправлен ли документ? «Документ отправлен, ждите – вам пришлют ИПР». Прошла еще неделя. Звоню на МСЭК. «Данные на такого пациента к нам не поступали». Когда прошел ступор, снова звоню в поликлинику. «Документ отправлен», – заверяет меня заведующая. Спустя несколько дней звоню на МСЭК: «Документа на такого пациента не получали».

Ситуация тупиковая – электронное письмо заблудилось в дебрях внутримедицинского интернета. Все бросить? Но памперсы нам жизненно необходимы! С периодичностью раз в неделю, преодолевая тошнотворное чувство, я продолжала звонить – то в поликлинику, то на МСЭК, почти не надеясь на успех. Заведующая реагировала на мои звонки с явным раздражением.

Прошел почти месяц. Набираю набивший оскомину номер. Изменившимся тоном заведующая отвечает, что документ нашелся. Он, оказывается, не был отправлен! Меня заверяют, что на этот раз он точно дойдет до адресата! Через несколько дней на МСЭК подтвердили, что документ есть. Позже мне по почте прислали готовую ИПР. Затем я нашла в интернете образец заявления для ФСС, заполнила его и отправила по эл. почте. Теперь оставалось только ждать. Так завершилась эпопея с получением памперсов длиной почти в полгода.

Иногда для получения гарантированной медицинской или социальной помощи не грех проявить настойчивость, пусть на грани маниакальности. Ведь даже Иисус Христос хвалил настойчивость и дерзновение друзей, спустивших парализованного через разобранную крышу в людное собрание. Потому что другого способа пробиться к сыну Божьему за исцелением не было.

Мария Паршакова

Циклоп – мифическое существо человекоподобной наружности, наделённое одним глазом, гигантской физической силой и свирепостью. Прототип зла

Проверить зрение и протереть глаза полезно порой не только сказочным персонажам.

Так получилось, что в мае прошлого года я стал свидетелем пренеприятного случая. Дело было так. Пермская краевая организация ВОИ проводила плановый рейд по проверке качества жизни инвалидов-колясочников. Помимо прочего в задачу входило пройти сов­местно с человеком в коляске по лунному ландшафту очередной городской окраины и даже проехать пару остановок в автобусе. Поездка в один конец завершилась благополучно, а вот на обратном пути случилось то, чего мы явно не ожидали.
Несмотря на то, что женщина-инвалид в коляске не только нажимала на кнопку вызова водителя, но и посторонние люди обращали его внимание на то, что инвалиду нужно ехать, а значит, водителю надо бы вый­ти и опустить пандус, сказочный персонаж проявлял сказочную же невозмутимость, устремив взгляд в одному ему ведомую точку в пространстве. В ответ на такое хамство ничему не удивившиеся пассажиры – совершенно не знакомые нам люди – вышли из автобуса и на руках занесли коляску с инвалидом в салон. Выносили ее из автобуса тем же макаром. Попытка поговорить с водителем во время происходящего успехом не увенчалась – персонаж отмалчивался и лишь кривился, как мне показалось, откровенно презрительно.

Слово на букву «э»

Эйблизм – так называется тип дискриминации, при котором относительно – а относительно в этом мире все – здоровые и трудоспособные люди рассматриваются как «нормальные» и в чем-то превосходящие людей с инвалидностью, а вот последним отведена роль как бы второго сорта. Сама же инвалидность рассматривается как нечто, требующее устранения. Или же с помощью медицинского вмешательства, или же по-простому, что называется, с глаз долой.
Наиболее агрессивная форма дискриминации инвалидов, граничащая с издевательствами и насилием, называется дисэйблизм.
То же по отношению к людям с психическими (ментальными) расстройствами – ментализм. Но обо всем по порядку.

Был такой случай

Жили-были в Перми мама и сын – несовершеннолетний подросток с ограниченными возможностями здоровья. Когда-то был в семье и отец, но умер, после чего и ранее не отличавшаяся чрезмерным воздержанием мать запила всерь­ез, лишилась работы, а единственным источником дохода в семье стала пенсия по потере кормильца. При этом какая-никакая семья жила в принадлежащей им квартире.

Но… денег на жизнь и веселье матери не хватало, появились долги по оплате услуг ЖКХ, которые очень быстро росли, а после очередного запоя мать обнаружила, что в их с сыном квартире уже живут совершенно чужие люди. По факту квартира оказалась проданной неизвестно кому в пьяном угаре. Так мать и сына-инвалида переселили в маленькую комнатку в общежитии. Мать, впрочем, не потерялась и вскорости, заведя новое знакомство, съехала на квартиру к сожителю. Сына она оставила в общежитии и оставила ему коммунальный долг.

Как бы развивались события дальше, сказать трудно, если бы судьбой подростка не озадачился его педагог из училища. Парню вернули пенсию, организовали бесплатное питание и выхлопотали социальную стипендию, из которой, кстати, он стал гасить мамашин долг за жилье.

История, согласитесь, дикая не столько циклопическим цинизмом мамаши – люди, лишенные совести, есть, с этим ничего не поделать, и инвалидность за это им никто не дает – при потрясающем равнодушии всех окружающих. Никто, ни соседи, ни родственники, ни просто свидетели ситуации не сделали ничего, чтобы предотвратить явно незаконные действия.

Во-первых, сама ситуация, когда мать пьет, а несовершеннолетний сын-инвалид голодает, должна была стать предметом внимания как органов опеки, так и, вполне возможно, прокуратуры.

Ну а уж переезд несовершеннолетнего гражданина в условия, не отвечающие его интересам, – прямое нарушение буквы закона, но… все прошло как по маслу.

Их нравы

Думать, что издевательства над инвалидами, а равно другими уязвимыми категориями граждан – такими, как несовершеннолетние, люди, оказавшиеся в сложных жизненных ситуациях, престарелые граждане и т. д., происходят относительно скрытно, где-то за плотно задернутыми шторами или закрытыми дверями частных квартир, будет не совсем верно. Конечно, злодеи обычно предпочитают не афишировать своих действий и в ходе своей «заботы» о слабых не стремятся к чрезмерной публичности. Но с подобным можно столкнуться и просто на улице.

Недавно в Индустриальном районе Перми произошел такой случай, и этот случай я просто нашел в новостях, забив ключевые слова «дети, насилие». Так вот, ученик четвертого класса десяти или девяти лет от роду, точно не помню, да и не суть, возвращаясь из школы, решил покататься на горке в одном из дворов. О том, как проходили покатушки, история умалчивает. Но вот люди, проходящие мимо, заметили дикую сцену: девятилетнего пацана на полном серьезе мутузит взрослый двухметровый мужик. Очевидцы впоследствии сообщали, что незнакомый мужчина сильно ударил ребенка в живот, после чего наносил удары по другим частям тела. За ребенка не заступился никто, ни один человек.

Все это происходило, как говорится, средь бела дня.
Чем бы там ни руководствовался «воспитатель» чужих детей, а он, якобы, со слов очевидцев, говорил, что избиваемый мальчик обидел его сына, что в принципе можно допустить. Но что бы там ни сделал девятилетний пацан, никто не дает взрослому и рослому в прямом смысле циклопу (это метафора) права избивать ребенка. Чужого ребенка. Прилюдно.

Тут целый букет преступлений. Не хочется читать нраво­учения, но хочется задаться вопросом, а что мешало прохожим просто достать телефон и сделать несколько фотографий происходящего, а лучше видео, после чего громко спросить мужика, что, собственно, он себе позволяет? И тут же сообщить, что, мол, я вас сфотографировал или сфотографировала и, если будет нужно, передам съемку в полицию. Думаю, одно это охладило бы пыл любителя публичной расправы над малолетними. Кстати, полиция его теперь ищет, а пострадавший ребенок находится в шоке.

Как часто (в последнее время, к счастью, все реже и реже) приходится видеть, как горе-мамаша бьет своего ребенка прямо на улице за то, что тот упал или капризничает или что-то там еще делает, что ей не нравится. Такое все же нет-нет да случается. Что мешает сделать такой матери устное замечание? Думаю, ничего, кроме ложной стыдливости, мол, в чужие дела не лезь.

В чужие дела не лезь, а вот в Казани, если не ошибаюсь, мать заставила в мороз около минус двадцати градусов выйти своего десятилетнего или примерно такого возраста сына на улицу босиком, в одних носках, гулять с собакой. Мотивировала свой циклопический бред мамочка тем, что мальчик накануне слишком долго гулял с собакой, и та, видите ли, заморозила лапки. Во время экзекуции, а дело было не поздним вечером, сама фемида шла рядом с босоногим сыном, была одета при полном параде и в теплых ботинках на толстой подошве. Фото и видео вполне циклопической по дикости сцены есть в Интернете.

Розовые очки

Случаев подобных издевательств, причем не обязательно над детьми, но и над инвалидами, слабыми, попавшими в трудную жизненную ситуацию людьми, особенно престарелыми, в действительности очень много. Уверен, если набрать в интернет-поисковике ключевые слова «инвалид, издевательства» или «престарелые люди, преступление», списки из ссылок будут солидные.

Меня особо заворожил случай, когда сельская учительница младших классов била учеников на уроках, в педагогических целях заклеивала им рты лейкопластырем, а прямо на лбах рисовала красной пастой жирные двойки. Уверен, не замечать синяки, двойки на лбу, следы от лейкопластыря родители не могли. Как не могли родители – если они вменяемы – не замечать странностей поведения своих детей?

К чему веду. Добро и зло существуют не только в сказках. Но только в сказках добро побеждает автоматически, так сказать, по ходу сюжета. Зло, к сожалению, встречается и в реальной жизни. И если его не замечать, делать вид, что его просто не существует, то это значит, что ему ничего и не будет противостоять. Разумно ли поступаем мы, когда отворачиваемся от часто совершенно очевидного зла, – вопрос риторический. Я думаю, неразумно.

Аркадий Быков