Меня зовут Ирина. Расскажу вам немного о себе.

Мне 44 года, я мама трех девочек и уже трижды бабушка. Старшие дочери довольно взрослые, а самой младшей скоро исполнится 7 лет. Проживаю в городе Лысьве.

Еще учась в школе, я чувствовала, что со мной что-то происходит не то. У меня были недомогания и быстрая усталость. Но я думала, что это так и должно быть в моем возрасте, так как организм растет – и все это норма. Но уже после 22 лет я стала замечать изменения в моем организме, а после 26 лет эти изменения стали видеть и другие. Я обратилась в больницу, мне стали лечить остеохондроз, но улучшений никаких не наблюдалось. Затем меня отправили в Пермь, и там врачи вынесли вердикт: мышечная дистрофия соединительных тканей, коротко – миопатия. А в то время миопатия была неизлечима!

Шли годы, мое состояние ухудшалось. Я не могла наклоняться, болела спина, руки и ноги стали очень слабые (так протекает болезнь), я с трудом поднималась по лестнице, не могла подняться без чьей-либо помощи. Но, в общем, я не унывала и продолжала жить, смирившись со своей болезнью.

Почти пять лет назад у меня случился инсульт, что для меня было очень большим шоком. И все остановилось. Мою правую сторону парализовало полностью. Пролежала почти месяц в больнице. Улучшений не было 4 месяца. Я была обездвижена. Пришлось заново учиться все делать левой рукой – есть, пить, писать.

А ведь раньше я чем только не занималась… Я стригла, делала прически, занималась рукоделием, шила кукол. В общем, могла сделать все, что можно сделать своими руками. С лета прошлого года я начала проходить обследование, и мой диагноз «миопатия» подтвердился. Все это время я была закрыта от всех, жила в своем маленьком мире, который ограничивался моей комнатой.

Но, познакомившись случайно с одной девушкой в интернете, зовут ее Галина, я начала понемногу оживать. Она вывела меня из этого состояния – и я начала жить! Я стала выходить на улицу, гулять по набережной и в нашем парке имени Пушкина. Стала рисовать картины, хотя левой рукой делать это не очень легко, но мне все равно очень нравится. А нарисованные мною картины я дарю особенным детям и людям, которые ограничены в своих возможностях по тем или иным причинам.

Я познакомилась в интернете с множеством интересных людей, попала на марафон «Я пишу каждый день!» и сейчас активно развиваю свою личную страницу в ВК @id248274263.

А еще я пишу стихи. Раньше я писала редко, а с недавнего времени стала писать чуть ли не каждый день. Сейчас у меня уже целый сборник стихов, который я назвала «От А до Я».

Ирина Напеленок

От редакции. В ближайших номерах газеты мы познакомим вас с творчеством Ирины Напеленок.

или Корреспондентская кухня

Стоял ослепительно-яркий день. Такие дни бывают только весной, пока атмосферная оптика не потускнела от летней пыли. Корреспондентский путь вел меня в Свердловский район. Здесь жила семья Пономаревых. Из предварительной беседы с героями будущего очерка я уже знала, что хозяйка дома – Наталья Васильевна от рождения не имела рук, вернее, они обрывались где-то на уровне локтей. Немало осложняло ей жизнь и слабое зрение. Один Бог ведает, по какой причине произошла генная поломка. Известно только, что мать Натальи Васильевны пережила Ленинградскую блокаду. Муж – Виктор Георгиевич Пономарев после перенесенного в детстве полиомиелита передвигался на костылях, со временем пришлось сесть на коляску. Таким образом, супруги взаимодополняли друг друга: к рукам мужа прилагались ноги жены, составляя полный комплект на двоих.

Психологи утверждают, что «общая песочница» – прочный фундамент для строительства будущей семьи. «Песочницей» Пономаревых стал дом-интернат для детей-инвалидов. Наташа оказалась тут в три с половиной года, спустя 6 лет привезли Виктора. Более 45 лет держится на плаву их семейный ковчег, идущий маршрутом повышенной сложности. В то время, как житейское море покрыто щепками других семейных лодок, не сумевших сманеврировать между рифами проблем. У людей, владеющих искусством житейской навигации, есть чему поучиться.

…Такси свернуло с улицы Металлистов на Инженерную. Интересно, кто дает названия улицам? Группа товарищей или один уполномоченный человек? Явно – не лирик.
Я почти у цели. Жму кнопку лифта старого образца, сделанного еще «под дерево». Волна массовой замены кабин почему-то обошла этот дом стороной. У раскрытых дверей лифта я замешкалась – полезла в сумку уточнять номер квартиры. Исчерпав временной лимит, створки стали съезжаться. Я привычно выбросила руку вперед. Но вопреки ожиданиям, они не разъехались, а хищно схлопнулись, зажав руку в запястье. Довольно болезненно. Судорожные попытки освободиться ни к чему не привели. Хватка была крепка. Почему лифт не распознал инородное тело? Слишком худая рука? И что теперь делать – ждать помощи? Сколько – час, два? Ситуация комичная – лифт поймал меня за руку, не пуская к женщине без рук. Кричать? Не мой стиль. Да и вряд ли кто-то выйдет. Подумают – криминал и только глубже забурятся в норы. Нора, железная хватка…

Я вспомнила, как наткнулась в борозде на хомяка, который полз, волоча за собой капкан и орошая свой путь каплями крови. Его задняя лапа была зажата железными тисками. Увидев меня, он раздул щеки – они оказались неимоверных размеров, как два рюкзака, и загудел трубой – хотел меня напугать. Он был, как игрушка: черная блестящая шубка, белоснежные перчатки на миниатюрных пальчиках – до локтей, как у дворецкого, белая манишка. Оказалось, капкан ставил сосед. Он унес эту скрепленную композицию в ведре через лес и там выпустил грызуна.

Теперь и я знаю – каково это. В беспомощном состоянии остается уповать на Бога. Чу! Хлопнула входная дверь. Вот и помощь свыше! О том, что Богу не чужд юмор, свидетельствуют некоторые виды экзотических животных – утконосы, тушканчики и прочая живность, созданная, похоже, шутки ради. Предполагаемые спасители тоже оказались из разряда карикатурных: ветхая старушка лилипутского роста с пацаненком не старше 6 лет. Оба уставились на меня с бараньим недоумением. «Рука вот застряла», – на всякий случай пояснила я. «Позвоните в чью-нибудь дверь», – прошу чужим плачущим голосом и набираю побольше воздуха, готовясь прокричать те же слова – бабушка наверняка глухая. Но ответная реакция была незамедлительной:
«Тут все на работе», – повела ручонкой старушка. «А тут два мужика живут», – махнула в другую сторону. Видимо, образ жизни этих мужиков накладывал табу на общение с ними. Прикинув, что спуститься на пролет легче, чем подниматься на 2-й этаж, предлагаю: «Может, с улицы кого-нибудь позовете?» Бабушка без возражений пошаркала на улицу.

Оставшийся без телохранителя пацан (неизвестно, кто из них «тело», а кто «хранитель»), глядя на меня круглыми от страха глазами, прошептал: «Там же ток…» Я подумала: при чем здесь ток? Но забеспокоилась по другому поводу – если погаснет кнопка лифта и кто-то его вызовет, то мне размозжит руку на молекулы. Неизвестно, что может еще выкинуть этот отработанный свое механизм. Замечаю в руках мальчонки сумку-пенал для обуви. «Это у тебя вторая обувь? Тапки, чешки?» Испуганно молчит. «Дай мне тапок». Пацан не двигается, окаменел, как памятник себе самому. Боится, что меня вот-вот током долбанет и он останется наедине с трупом? Или дома наказали – с чужими не разговаривать? «Не бойся, ничего с ним не случится». Заячья душа. Никак не отомрет. «Чего ты испугался? Ты же мужчина. Должен быть смелым». Прислушиваюсь к тишине – не стукнет ли входная дверь, не раздастся ли звук шагов на этажах. И бабушка куда-то пропала. Наверное, забыла, зачем вышла, и отправилась в магазин. С пожилыми такое бывает. Сколько мне еще тут торчать? Рука затекла. Тромб может образоваться. «Тебя как зовут? – пытаюсь вывести парня из оцепенения. «Если дашь тапок, я попробую им дверь открыть». Смотрю, пацан полез в сумку. Ожил! Несмело протянул сандалю – и тут же попятился назад. К счастью, подошва оказалась жесткой. Я просунула сандалю между створками дверей, пытаясь максимально увеличить проем, развернула ее по оси. С большим усилием, но мне удалось-таки вытащить руку наружу.

Мальчонка пошел искать бабушку, а мне пришлось подниматься ненавистным транспортом до 9-го этажа, поневоле разглядывая его расписанное нецензурщиной нутро. Может, это мистическим образом и сделало лифт человеконенавистником?

Если бы я рассказала эту историю отцу, он бы сказал – такое могло случиться только с тобой. И был бы прав. Со мной периодически случаются анекдотические истории. Многие ли, например, подвергались атаке бешеной вороны? Единицы. И я среди них. Конечно, предполагаемый диагноз не имел лабораторного подтверждения, но как еще интерпретировать такое поведение пернатой? Тем более что вороны – в группе риска.

Дело было зимой. Я несла кулек с костями дворовой собаке. Ворона спланировала рядом. Нагло схватила клювом кулек и потянула к себе. Я – к себе. Каркуша разгневалась и, взлетев мне на голову, стала теребить шапку – благо была она из толстой шерсти. Резким движением руки я сбросила налетчицу. Тогда она попыталась атаковать с земли. Чего ради воевать мне с вороной? Я капитулировала – разжала руку. Каркуша тут же принялась долбить кости, оглашая окрестности мерным стуком.

…Наталья Васильевна оказалась миниатюрной женщиной с 34-м размером ноги, Виктор Георгиевич, напротив, – с богатырским торсом и крепкими руками. В квартире проживала еще одна семейная пара – большой кот с лимонными глазами и изящная кошка «богатка».

Рассказ Пономаревых о житье-бытье вызывал двойственное чувство.

С одной стороны, в доме-интернате государством были созданы все условия для детей-инвалидов: обезноженных ставили на протезы и костыли, обували в ортопедическую обувь. Кружки, хор, кино два раза в неделю в деревенском клубе, летом – палаточный городок на берегу озера. Выпускники уходили в жизнь с профессией в руках – столяр, швея, обувщик… Даже лежачие осваивали картонажное дело.

Другое дело, что общество не готово было принять инвалидов в свои ряды. Живое наследие войны: покалеченные защитники отечества, орденоносцы еще доживали свой век в полуразрушенных зданиях монастырей, куда их упрятала советская власть, дабы не портить городской пейзаж. Молодые инвалиды 50-60-х годов тоже с трудом встраивались в ряды трудящихся, идущих в светлое будущее.

После окончания техникума Виктор получил распределение на общих основаниях – в сельскую местность. С наступлением первой же распутицы его путь к конторе был отрезан – пересечь на костылях полосу из месива грязи, именуемую дорогой, не было никакой возможности. Распределение отменили – ищи работу сам.

Спустя время Виктору удалось устроиться ревизором в Облпотребнадзор по Пермскому району. Но нагрянула проверочная комиссия и потребовала его увольнения, ссылаясь на Трудовой кодекс. Добросовестного инвалида заменили здоровым, как оказалось позднее – лоботрясом.

Потом Виктор работал секретарем в суде, возглавлял районное ОИ, позднее перешел на надомный труд, не гнушаясь ничем: шил постельное белье, обувь, собирал рыболовные снасти.

В кризисные 90-е Пономаревы спасались своим хозяйством – держали свиней и 50 бройлеров! Так что диплом техникума – в создавшихся условиях – не особенно пригодился.

Наташа после окончания ШРМ пыталась поступить на библиотечный факультет, но ей было объявлено, что она не прошла по конкурсу. Узнав, что освободилась вакансия в архиве, Наташа дважды делала попытки устроиться. Даже просила взять ее с испытательным сроком, но архивисты были не­умолимы. Добрые люди помогли устроиться в детсад сторожем – для стажа. Однако от тех, кто призван нести добро по долгу службы, Наташа натерпелась больше всего.

Когда 28-летняя женщина пришла в женскую консультацию – встать на учет по беременности, на ее голову обрушился поток негодований: «Она не имеет права становиться матерью! Ребенок будет неполноценным! Если она не придет на аборт добровольно, ее доставят туда под конвоем милиции! В наручниках (если бы их было на что надеть)».

Всю беременность Наташа пребывала в стрессовом состоянии, чутко прислушиваясь к проезжающим мимо их частного дома машинам – не милицейская ли? Вопреки оракулам от медицины, в срок родился здоровый мальчик, который вымахал в двухметрового богатыря. В настоящее время он работает в сфере строительства. Имеет семью, вырастил двух дочерей.

В этом месте рассказа невольно всплывает аналогия с дискриминацией чернокожих в Америке, муссируемая советской прессой. Отчасти инвалиды были «нелегалами» в собственной стране. Только в конце 80-х, когда социализм трещал по швам, они оказались вдруг в фокусе внимания. Это было сродни открытию нового вида хомо сапиенс. Стала выстраиваться разветвленная структура, объединяющая инвалидов на разных уровнях.

Виктор Георгиевич был избран председателем Мотовилихинскго общества инвалидов. Первый в городе он выбил и приспособил помещение. Установив личный контакт с директорами предприятий, организовал при обществе небольшое производство по станочной обработке дверных ручек, наладил каналы обеспечения членов организации продуктовыми наборами и текстилем. За два председательских срока Виктор Георгиевич успел немало, но развернуться в полную силу помешали административные препоны, сделавшие невозможным содержание производственных помещений. Порцию свободы урезали, не дав оправдаться многим надеждам.

…Прощание с четой Пономаревых было по-приятельски теплым. Особенно тронула преподнесенная баночка засахаренной клубники из арсенала домашних заготовок. Но, зная ее цену, я не решилась принять подарок.

На исходе ковидных времен, 1 января, я позвонила Наталье Васильевне, чтобы поздравить ее с 70-летним юбилеем. Тогда же и узнала, что Виктор Георгиевич перенес коронавирусную инфекцию. Течение болезни было тяжелым, пришлось вызывать скорую. Но в больничных застенках плохое состояние только усугубилось. Наталья Васильевна, не в силах наблюдать медленного угасания мужа, забрала его домой. И выходила. Удивительно, что не заразилась сама.

Я вспомнила ее признание во время беседы в том, что в критических ситуациях она всегда ощущала незримую защиту ангела-хранителя. Похоже, даже ангел-хранитель у Пономаревых один на двоих.

Мария Паршакова

У Александра характер такой – неуемный. Опоздав на встречу, он мигом снял куртку, сконцентрировал свое внимание и четко произнес: «Слушаю Вас!». Да и мысли у Александра Густокашина такие же быстрые и емкие, и совершенно не нуждаются в авторских комментариях.

О себе

Я родился в Перми, в 1966 году. Необычное было время, спокойное. Двор был дружным, помню всех ребят, с кем бегали допоздна, ходили в походы, мечтали. Тогда все были равны, никто не спрашивал, кто у тебя родители, сколько денег зарабатывают. Главное, какой ты товарищ. Ребята мне доверяли. Потому что я добрый и терпеливый, а еще хорошо играл в шахматы. Доверие идет со мной по жизни, с самого детства.
Моя мама, Людмила Анатольевна Густокашина, была тогда директором школы, а затем начальником Управления образования Индустриального района Перми, ректором Прикамского института повышения квалификации специалистов.
Мама и сегодня остается признанным лидером с энциклопедическими знаниями, с магнетизмом сильной личности. В нашей семье это чувствуется до сих пор.
В школе моим любимым предметом была математика. А судьба подарила мне талантливого учителя и педагога Нину Кирилловну Мялицину, благодаря которой я стал вторым в городской олимпиаде, а после окончания школы поступил в Пермский классический университет на механико-математический факультет.

О бизнесе

В 1989 году по распределению я попал в научно-исследовательский институт «Парма», в отдел вычислительной техники. Институт постепенно разваливался, зарплату задерживали, люди уходили в свободное плавание. Кто-то возглавил Пенсионный фонд и подтянул туда команду, кто-то организовал коммерческий банк, были те, кто уехали за границу. Замечу, что многие университетские товарищи устроились хорошо.
Страна входила в рыночные отношения, и я вместе с ней. Моя первая партия калькуляторов из Ленинграда разошлась, словно жареные пирожки. Было такое ощущение, что народ только и делал, что складывал, делил, умножал, подсчитывал проценты. В торговый оборот шли канцелярские принадлежности, ручки, карандаши. Хорошо «улетала» мелкая бытовая техника: чайники, кофемолки, утюги, и мы завозили новые партии из Питера и Москвы. Так крутились два года, пока не накопили денег на свое малое предприятие. Собственно, это уже другая история.

О предприятии

В Краснокамске приобрели бывшие аптечные склады – 2700 метров, поставили станки и стали резать бумагу. Покупали большие роллы на Краснокамском ЦБК и у «Гознака», резали и фасовали в пачки. Наша фирма была единственным представителем в Перми по продаже фасованной бумаги в радиусе 500 километров. Были хорошие продажи, мы развивались. Девяностые годы научили работать с рынком, думать на ход вперед, просчитывать риски.

О работе с инвалидами

В 1998 году моя фирма арендовала помещение типографии № 2. Типография делала нам продукцию: тетради, альбомы, книги учета, там трудились люди с ограниченными возможностями здоровья. Появилась идея создать Фонд трудовой реабилитации инвалидов. Место у нас было. Я взял себе двух помощников – Булатова Николая Михайловича и Петрова Олега Анатольевича. Олег Анатольевич работал с центром занятости, набирал инвалидов, Николай Михайлович работал с комитетом по имуществу.
У нас был свой президент Фонда, инвалид 1 группы. Мы очень старались, работали с радостью, работали честно. На улице Советской у нас были парикмахерская и офис, а на улице Солдатова — цех, где делали кнопки, скрепки, тетради, альбомы и книги учета. У нас работали до 70 человек с инвалидностью. Мне нравилось быть с ними, я поражался их жизнелюбию. Но время, власть и законы – поменялись. В 2003 году предприятия, где работали инвалиды, мы были вынуждены закрыть. Я приехал объявить, что все, мы закрываемся, посмотрел им в глаза, а ведь работа – это их жизнь. До сих пор мне тяжело на душе.

О здоровье

В 2019 году у меня случился сердечный приступ, на «скорой» увезли в кардиологию. Сделали стентирование коронарных сосудов сердца, а после наркоза произошел инсульт, отнялась правая часть. Доктор сказал: «Полечились в кардиологии, а теперь полечитесь в неврологии». Вот такой больничный конвейер. Два месяца лежал в больнице, насмотрелся всякого. Уже после выписки, на очередном приеме у врача, обнаружили затемнение в легком, оказалось – небольшая опухоль. И снова операция, капельницы, уколы, восстановление и реабилитация. Из больницы не выходил, а убегал, даже не успел проститься с ребятами по палате. Никакая больница тебя не спасет, пока сам не побежишь от болезни, не переключишься на здоровый лад. У каждого человека свой путь к здоровой жизни, я выбрал спорт.

Об отношении к себе

После больницы посмотрел в зеркало и не узнал себя. Руки слабые, тело деревянное, ни присесть, ни нагнуться. «Так, что делать будем?» – спросил я себя и пошел в спортивный зал. Лучше туда, чем снова в больницу. Решил, не буду обращать внимание на других, на того, кто крепче и сильнее, живешь ведь для себя и своих близких. У каждого своя планка на преодоление. И началось: тренажеры, беговая дорожка, плавание, плюс ко всему правильное питание. Четыре раза в неделю я в спортзале, три раза в неделю на дорожке плавательного бассейна. Сначала было тяжело, результата долго не было. В спортзале появились новые друзья, я стал получать удовольствие от общения, а затем и от физической нагрузки. За два месяца сбросил 10 килограммов, укрепил тело и руки. Не нужно жалеть себя и сравнивать с другими.

О перспективах

Мое предприятие по продаже бумаги и канцелярских принадлежностей было и остается востребованным. За годы работы накопилось много благодарностей от наших клиентов в адрес сотрудников. Мы работаем в тесном контакте со многими предприятиями Перми и Пермского края, а также за его пределами. Думаю, что впереди у нас будет совместная работа с РИЦ «Здравствуй» и типографией «Здравствуй». В проекте будут задействованы люди с инвалидностью. Есть такое понятие – социально ориентированный бизнес – это сплав настоящих деловых качеств с душевной отзывчивостью. Я вижу в этом перспективы.

Надежда Иванова

Три года назад АНО «Ресурсно-информационный центр «Доступная среда» возглавила Наталья Владимировна Широкова. Всё это время, подробно освещая деятельность центра, мы ни разу не рассказывали о его руководителе

Принять себя новую

Все-таки профессия журналиста довольно жестока: нередко нам приходится бередить у людей едва зажившие душевные, да и физические раны, заставляя вспоминать то, что им, может быть, хочется навсегда забыть. А мы задаем вопросы о том, как они пережили личные трагедии, как восстанавливались, узнав, что никогда больше не встанут на ноги и отныне их средством передвижения станет коляска. На днях эти неудобные вопросы пришлось задать и Наталье Широковой.

Впрочем, обо всем по порядку. Она родилась в 1973 году в городе Шадринске Курганской области. Родители трудились на оборонном предприятии: мама, Татьяна Владимировна, работала начальником конструкторского бюро. Отец, Владимир Борисович, был монтажником радиоаппаратуры. Девочку в основном воспитывали бабушка, Мария Ивановна, которая прошла всю войну врачом-стоматологом, и дедушка Борис Иванович, актер драмтеатра. Именно они оказали на нее основное влияние. Впрочем, актрисой она никогда не хотела стать, несмотря на выразительные глаза, очаровательную улыбку, присущий ей безусловный артистизм. Будучи ребенком, усаживала на стулья кукол и воспитывала их. Да, она с детства хотела быть лишь педагогом!

Когда ей было 10 лет, пере­ехала с мамой в Губаху. Окончив школу, поступила в педагогический колледж, получила специальность воспитателя детского сада, вышла замуж. Еще работая в садике, Наталья Владимировна получила корочки бухгалтера: у них с мужем образовался семейный бизнес. Все складывалось прекрасно: любящий муж, любимая работа, двое замечательных сыновей.

И вдруг – авария. Это случилось 13 августа 2004 года, в пятницу. Сыновьям было 13 и 7 лет. Ей всего 31. Как понять, осознать, что ты, еще вчера совершенно здоровая, молодая, лежишь недвижимой и совсем не чувствуешь ног? Казалось, это временно: врачи помогут, спасут, жизнь станет такой, как прежде. Между тем она находилась тогда между жизнью и смертью: сепсис, пролежни, капельницы, питание через трубочку.

Так прошли несколько месяцев боли, отчаяния, страданий. За это время обо всем успела подумать и даже смириться с произошедшим. Когда наконец ее поставили на вертикализатор, когда увидела зеленые макушки деревьев – а до этого видела лишь серые стены больничной палаты – поняла, что жизнь продолжается, и она прекрасна.
Конечно, без слез тогда не проходило и дня: из-за боли, беспомощности, из-за сознания несправедливости. Муж пытался помогать, даже во­зил по бабкам и экстрасенсам: говорят, иногда помогает. Она и сама верила в то, что непременно встанет на ноги. И лишь когда авторитетный профессор из Екатеринбурга веско сказал, что травма очень сложная – хорошо, что выжили – и что нужно теперь научиться жить в коляске, осознала: прежней жизни не будет.
Хотя в душе все равно теплилась надежда: а вдруг? Вдруг случится чудо?

Когда совсем было пала духом, на глаза попалась вдруг книга «Бисер духовный» – она ей очень помогла. Много общалась с одним батюшкой в Губахе: они говорили о жизни, о том, что нужно ценить каждый день. Так, день за днем, приходило понимание, что даже если ты вдруг оказался в коляске, ты не перестал быть человеком, остались ты сам, твоя душа. Проходя эти испытания, ты становишься сильнее. Мало-помалу стала выкарабкиваться из состояния отчаяния. Наступил период принятия себя новой. Научилась вязать, да так, что ее шали улетали вмиг. Понравилось вышивать по фотографиям – это и математика, и творчество. По сути, две ипостаси ее натуры.

Со временем научилась философски относиться к случившемуся, не пришлось даже обращаться к психологам:
– Лучшими психологами стали мои дети, – смеется Наталья Владимировна. – Они очень мужественно восприняли то, что со мной случилось, во всем помогали. И никогда не сюсюкались со мной, а это, наверное, очень важно, чтобы не плакать, не отчаиваться, не жалеть себя. Продолжать жить полноценно, насколько это возможно.

Уроки доброты

Три долгих года ушли на лечение и восстановление. В 2007 году Наталья Широкова вступила в общество инвалидов Губахи, а еще спустя два года начала там работать. В ту пору Губахинское ВОИ переживало непростые времена, а точнее, практически перестало существовать. Буквально с нуля его создавала Ольга Вячеславовна Дудина, а наша героиня стала по сути ее правой рукой.
В 2009-м организовала первичку в поселке Северный, ездила на семинары в Пермь.
– Вместе с Ольгой Дудиной мы восстанавливали списки членов ВОИ, документацию, – вспоминает Наталья Широкова. – Вначале в обществе было 23 человека, потом оно выросло до 140 человек. С 2014 по 2019 годы я возглавляла Губахинское ВОИ. Когда уходила с этого поста, в обществе было уже 380 человек. Решили тогда присоединить к себе Гремячинск, организовали там первичку, и она стала подразделением Губахинского ВОИ. До этого инвалиды были там «бесхозные». Таким был итог моей пятилетней работы. Самое главное было создать команду, и мы это сделали. Я научилась писать проекты – спасибо ПКО ВОИ. Потихоньку начали выигрывать в них. Работали с градообразующими предприятиями Губахи, создали Совет по делам инвалидов.
Параллельно Наталья Владимировна вела занятия в школе, в которой когда-то училась, проводила там уроки доброты.
– Мальчишки-волонтеры, с которыми вместе занимались уборкой территории, помогали пожилым и инвалидам, спрашивали: – Скажите честно, зачем вам это надо? У вас же пенсия есть. Я объясняла, что у меня ипотека. Они, не понимая, что это такое, задавали очередной вопрос: ипотека – это болезнь или лекарство? Вспоминаю этих ребят с большой теплотой, рада, что смогла их многому научить, объяснить, что нельзя бросать людей, которые нуждаются в помощи. И они продолжают ходить к своим подопечным инвалидам – прибраться, накормить, постирать шторы. Эти ребята стали ответственнее и милосерднее. Меня они тоже не забывают.
К сожалению, в 2017 году, буквально за два месяца, ушли из жизни отец и муж. Это было тяжелейшее время, которое невозможно описать никакими словами. Именно тогда она приняла решение переехать в Пермь, тем более что оба сына жили уже здесь.

Не просто жить, а пользу приносить

В феврале 2020 года Наталья Владимировна возглавила АНО «Ресурсно-информационный центр «Доступная среда». На вопрос, как сейчас обстоят дела с доступной средой для инвалидов в Прикамье, говорит, что гораздо лучше, чем много лет назад:
– Небольшими шажками, но мы движемся вперед. Вспомните: ни в Советском Союзе, ни в России после его распада даже близко не было того, что есть сейчас. В магазинах, аптеках, банках, других учреждениях появились пандусы, и люди с инвалидностью, на колясках могут беспрепятственно в них входить, въезжать. Хотя проблем все еще немало, особенно в небольших городах Прикамья. Особенно «тугоплавкие» в этом отношении частные объекты. Начинаем с ними разговаривать, убеждать: это же ваши клиенты, вы должны быть в них заинтересованы. Прислушиваются.
Еще важен человеческий фактор. Как-то обратился к нам один из торговых центров Перми. Помогли с планом адаптации, они провели ремонтные работы, много сделали на объекте для инвалидов, в том числе доступный санузел. Мы удивлялись, какие молодцы, проявляют свою инициативу. А оказалась, что у администратора ребенок-инвалид, и она как никто понимает проблемы таких людей. И убедила в необходимости адаптации объекта руководство.
Для решения проблем мы обращаемся также в органы власти, в прокуратуру, вместе выезжаем на объекты и проверяем их доступность для инвалидов. К нам на экспертизу приносят документы на новые строительные объекты. Мы проводим обучающие семинары для муниципальных образований, для интернатов, для высших учебных заведений.

Важная работа в центре проводится по выработке предложений о внесении изменений в законы и в строительные нормативы. Сумасшедшая работа! Вместе с руководителем ею занимаются главный специалист-эксперт Роза Федоровна Аксиленко, работающая сначала в ПКО ВОИ по теме доступной среды, а затем в основанном подразделении-центре уже с 2016 года, и Антон Широков, старший сын директора, ведущий специалист-эксперт.

Пока мы беседуем с Натальей Владимировной, они, не поднимая головы, изучают толстенные кипы документов. Центр в основном зарабатывает сам в рамках своей уставной деятельности, а значит, нужно вовремя проанализировать поступившие материалы, составить соответствующие документы и пр.

Не менее объемную работу нужно провести по подготовке конкурса «Доступная среда» – в этом году он проходит в десятый раз. Его цель – совершенствование доступной среды, поощрение лучших в этой области, на которых будут ориентироваться отстающие.

Одна из важнейших задач центра – найти и обучить новых экспертов на местах, чтобы они взаимодействовали с муниципалитетами и с разными организациями. Тем самым удастся повысить уровень доступной среды для людей с ограниченными возможностями.

– Мы работаем для того, чтобы люди с инвалидностью чувствовали себя более комфорт­но в обществе, чтобы им было хоть чуточку легче жить, – сказала в завершение нашего разговора Наталья Широкова. – Я очень благодарна Розе Федоровне Аксиленко за то, что она многому меня научила, буквально натаскивая по всем вопросам доступной среды для инвалидов. Пусть моя жизнь пошла не совсем по тому руслу, по которому я хотела идти, но я ее приняла, о чем уже сказала выше. И счастлива тем, что могу не просто жить, но и приносить пользу людям.

Алиса ЛИСИЦЫНА
Фото автора

Ещё в младенчестве Ане Кузнецовой поставили диагноз «детский церебральный паралич». Однако заболевание не помешало её успешной самореализации.
Год назад девушка получила звание мастера спорта по армрестлингу. А сегодня она оканчивает Московский финансово-юридический университет по специальности «Уголовное право». Как ей все это удалось – мы готовы рассказать.

Низкий поклон маме и папе

Заболевание Анны – не врожденная аномалия. Виной всему – родовая травма, превратившая жизнь в сплошную борьбу за место под солнцем. Ее воля – напоминание всем нам, «стандартным» людям, что о личности в итоге судят по поступкам и достижениям. Хотя да, все-таки отличие есть: то, что для здоровых само собой разумеющееся, для нее – подвиг. Девушка до сих пор учится управлять своим телом, чтобы оно было помощником на пути к успеху, а не помехой.
Аня не скрывает, что очень многим обязана своим родителям. Именно они, когда врачи и педагоги поставили на малышке крест, все силы направили на то, чтобы их доченька могла вести полноценную жизнь. И это при том, что у них к тому времени уже было двое детей. Мама Ани даже научилась азам массажа и лечебной физкультуры, чтобы девочка начала передвигаться самостоятельно. Она же обучила Анечку прикладному творчеству, направленному на развитие мелкой моторики. Не оставался в стороне и папа: сам лично рисовал на ткани фигурки, закреплял в пяльцах, чтобы дочка могла вышивать.

Тот период, пожалуй, для Анны был одним из самых счастливых, ведь она еще не оценивала ограничения собственного тела глазами окружающих, не знала, что не такая, как они. Главное – девочка купалась в любви своей семьи. Жили Кузнецовы в поселке Сим Соликамского района, где Аня, которая передвигалась тогда на кресле-коляске, поступила в первый класс.

А потом ее мир перевернулся: после смерти бабушки семья переехала в Соликамск. В школу ребенка с ДЦП не взяли, испугались ответственности. Несколько лет Анюта была на домашнем обучении, пока ее учитель не настоял на необходимости перевода девочки в обычный класс. Мол, интеллекта ей вполне хватит, да и надо уже потихоньку социализироваться. Учеба в общеобразовательной школе превратилась в испытание. Сверстники игнорировали особенного подростка, давая понять, что она даже не второй сорт.

– В школе со мной общались только две девочки, остальные обходили стороной. Было обидно, больно… Я стеснялась себя, боялась выйти на улицу, так как люди смотрели с негативом. Или мне так казалось. Позже до меня дошло, что враждебное отношение части общества к таким, как я, изменить сложно. Остается только принять себя такой, какая есть, и, несмотря ни на что, идти к успеху.

Настоящий борец

Для Анны неожиданным подарком судьбы стали занятия армрестлингом, на которые она попала случайно. Впрочем, и здесь целая история.
Начнем с того, что в детстве Аня обожала конный спорт. Занятия иппотерапией позволили совмещать полезное с приятным: ей так нравилось общение с благородными и грациозными лошадьми. И даже расстроилась из-за того, что полюбившаяся ей секция для особенных детей закрылась. А другие виды спорта ее не интересовали.
Но в 18 лет на Дне города она спонтанно попробовала свои силы в «сидячих» соревнованиях. Наблюдая, с каким упорством Аня, сжав ладонь соперницы, все ближе наклоняет руку той к столу, тренер отметил: «Молодец, хорошо борешься! Приходи к нам в секцию». Так началось превращение гадкого утенка в лебедя, а точнее, путь к званию мастера спорта, которое она получила в 2021 году.

– Я человек увлекающийся, – признается Анна Кузнецова. – Пока мне интересно, буду упорно заниматься и идти вперед, к победе. Тренировки по армрестлингу посещала с удовольствием. Этот азартный вид спорта затягивает…

Именно во время силовых занятий у девушки укрепились мышцы рук настолько, что она смогла выполнять те действия, на которые раньше не хватало тонуса из-за поражения опорно-двигательного аппарата. И уже совсем скоро ее имя стало произноситься с уважением на многочисленных всероссийских состязаниях среди лиц с ограниченными возможностями здоровья. Удачным был и опыт участия в международных состязаниях.

– Вот эти медали (два первых места, одно второе и одно третье) привезла из Польши, где проходил чемпионат по армрестлингу. Но в основном ездила на соревнования в Москву.

Не только спорт позволил девушке отвоевывать координацию движений, отобранную у нее ДЦП, но и операции на ногах, которые она перенесла. Благодаря собственному упорству и помощи близких Аня Кузнецова встала с коляски и немного передвигается по квартире самостоятельно. Совершать короткие прогулки ей помогают ходунки.

Ловкость рук и никакой магии

Более года назад сфера интересов Анны резко изменилась. Занятия армрестлингом она на время «поставила на паузу», зато теперь готова часами напролет вязать пледы и мягкие игрушки. Еще малышкой мама учила ее вязать крючком, но из-за скрюченных ручек ничего не получалось. Когда тренировки укрепили ладони и пальцы, появилась другая помеха – слабое зрение.
Пару лет назад от подруги по училищу девушка узнала об уникальной технике вязания руками. Особой премудрости здесь нет, из материала – только пряжа из микрополиэстера. Аня освоила технику самостоятельно благодаря обучающим видео в Интернете. Сначала не получалось, но терпение и труд все перетрут. И вот уже личная гордость искусницы – коллекция из связанных ею пледов, игрушек и резинок. Кстати, стены ее спальни украшают вышитые крупным крестом картины.

На пути к мечте

Именно творчество побудило нашу героиню поступить в Московский финансово-юридический университет. В тот период она загорелась идеей создать свой интернет-магазин, чтобы иметь самостоятельный заработок. А для этого нужно было быть готовой ко всем рискам, связанным с бизнесом. Поэтому Аня и выбрала своей будущей профессией гражданское право. Но после нескольких лет учебы неожиданно весь курс перевели на «уголовную» специализацию.
Впрочем, к тому времени у Анны уже был диплом о среднем профессиональном образовании. Получила она его в Добрянке, где продолжала осваивать тонкости архивного дела после окончания Кунгурского техникума-интерната. Кстати, Аня училась с обычными ребятами, и ограниченные возможности здоровья не помешали ей окончить ссуз «хорошисткой».
– Признаюсь, что в необходимости получения высшего юридического образования убедила мама. Аргументировала, что в жизни мне еще не раз придется сталкиваться с несправедливостью и отстаивать свои права, – рассказывает девушка.
Сейчас Анна Кузнецова на пути к защите дипломной работы, тема которой связана с незаконными абортами. Анюта негативно относится к насильственному прерыванию беременности, тем более в теневых организациях.
– Аборт плохо сказывается на здоровье женщины. К тому же я считаю, что каждый имеет право на жизнь.
Рассказывает Аня и про сложности, с которыми она сталкивается во время дистанционного обучения:
– Если студентам-очникам большая часть материала «разжевывается» на лекциях и семинарах, то заочникам приходится готовиться к сессии самостоятельно. Чтобы написать контрольную работу, скачиваю с сайта института тексты из учебников и разбираюсь в материале. Учеба дается сложно, но я не сдаюсь.

Ольга ПЕГУШИНА

От Москвы до этого города путь неблизкий. Но выражение «как до Китая» тут не подходит. До Поднебесной-то как раз рукой подать. А вот от столицы почти 8 часов самолетом до Благовещенска. Оттуда 6 часов поездом – и добро пожаловать в город Свободный. Когда-то Олеся мечтала отсюда уехать. Потому что чувствовала себя здесь инопланетянкой. Но жизнь изменилась. А главное – изменилась она сама. Хотя в 38 лет еще ничего не поздно. Даже сменить ПМЖ.

Кошмар наяву

Двенадцатилетняя Олеся была правильной девочкой: старательна в учебе и неизменно вежлива. Мечта всех родителей. Большие кофейного цвета глаза часто становились задумчивыми. Она любила рисовать, писала стихи, учила французский и грезила Францией. Даже дружила с настоящей поэтессой. Они познакомились, когда Олесе было 10 лет. Случайно, на улице. «В жизни может случиться несчастье, – говорила Лариса Тимофеевна, человек верующий, – но все, что с нами происходит, для чего-то нужно…» Будто в воду смотрела.
Летние каникулы. Беззаботная пора. Олеся с 10-летним братом пошли встречать маму – ее рабочий день подходил к концу. «А слабо тебе на кране прокатиться?» – стал подначивать Витя сестру, когда они поравнялись с цехом строительной фирмы. Здесь располагался подъемный кран, на крючке которого любила болтаться местная детвора. Кран представлял собой лебедку, закрепленную на потолочной балке. Вечно пьяный сторож присутствовал здесь лишь номинально. Брат не был примерным ребенком, но его слова отчего-то задели Олесю. Воспитанная девочка подошла к сторожу за разрешением, который тут же куда-то пропал. Олеся раскачивалась, держась за крюк, когда услышала гул мотора и почувствовала, что крюк быстро пошел вверх. Трос быстро наматывался на лебедку. Брат лихорадочно жал на кнопки пульта управления и кричал, чтобы Олеся прыгала. Но пол стремительно удалялся. Расстояние до него стало пугающе большим — и Олеся не решалась разжать руки. Ее уносило все выше, пока не затянуло на балку. Последнее, что она слышала, – это хруст костей. Очнулась она на полу. Над ней склонилось искаженное ужасом лицо брата. Вместо левой руки была зияющая рана, из которой хлестала кровь. Окровавленная правая рука безжизненно висела. Непостижимым образом искалеченная девочка поднялась на ноги и вышла на улицу, оставляя кровавую дорожку. Играющие рядом дети обернулись к ней. Кто-то вскрикнул. Кого-то стало рвать. «Дядя Саша, что теперь со мной будет?» – спросила Олеся, увидев знакомое лицо.
Скорая помощь приехала только через полтора часа, хотя больница находилась в трехстах метрах от происходящего. Когда Олеся оказалась на операционном столе, ее кровопотеря составляла почти 50%. Неделю она пролежала в коме. Правую руку сохранить не удалось. Вообще-то врачи не слишком верили, что пациентка останется жива, и готовили родителей к самому худшему.
На волне общественного возмущения в строительную фирму нагрянула проверочная комиссия. Нарушений не нашли.

«Дура, что ты рукава-то выпустила?»

Самым большим потрясением для Олеси стало поведение окружающих. От язвительных реплик девочка сжималась, как от удара. «Первое время мне было настолько тяжело, что не передать. Было очень стыдно выходить на улицу. Все таращили глаза. А могли и спросить: «Дура, что ты рукава-то выпустила?» Но ни обиды, ни озлобления, ни отчаяния не было. Наверное, я была готова ко всему – спасибо общению с Ларисой Тимофеевной. Она мне многое объяснила про жизнь и смерть». Напротив, случались у Олеси моменты радости – все-таки жива! Брата она ни в чем не винит: «Он пережил сильное потрясение…»
Лариса Тимофеевна познакомила Олесю с прихожанами своей церкви. Через них трагическая история стала известна в Германии. Олесю пригласили на протезирование в Мюнстер. Левый протез был косметический, правый – механический (биопротез равен по стоимости дорогой иномарке и требует сервисного обслуживания). «Там никто на меня не таращился и не задавал дурацких вопросов. А одна немка мне сказала: «Это еще вопрос, почему на тебя смотрят на улице. Может, потому, что у тебя глаза красивые!» Там меня научили многим бытовым вещам, а главное – верить в себя».
И все-таки от протезов Олеся решила отказаться: «Очень уж они тяжелые». Она решила заставить ноги выполнять ручную работу. «Бабушка уже старенькая. Мама не может всегда быть при мне. Я должна была стать самостоятельной». Это теперь Олеся может делать ногами почти все (камнем преткновения остаются пуговицы): почистить и нарезать картошку, натереть сыр, одеться, причесаться и подкрасить глаза. А тогда потребовалось недюжинное терпение. Сама Олеся иронизирует: «Когда хочется есть, а рядом никого, еще и не такому научишься». Теперь быт налажен – Олеся уверенно хозяйничает на кухне, надев специальные перчатки, заказанные в Китае, и усевшись поудобнее на высокий офисный стул.

На перепутье

Окончив школу на дому и получив бестроечный аттестат, Олеся задумалась, выбирая между лингвистом и художником. Ей нравились иностранные языки, но и без рисования она не представляла своей жизни. Чьи-то слова оказались решающими: «Лингвистов много, а художник, пишущий ногой, – штучный товар». После всего пережитого желание рисовать, казалось, стало острее. Может быть, сработала психологическая защита: уйти в себя, забыться в творчестве. Олеся пробовала рисовать, зажав карандаш или кисть зубами, но, увлекшись, с такой силой сжимала рабочий инструмент, что он с треском ломался.
В истории художественно-графического факультета Хабаровского педуниверситета еще не было студентов, работающих ногой. Год до поступления Олеся оттачивала свое эксклюзивное мастерство в местной «художке». Необычная студентка заочного отделения, как и все остальные, к сроку приезжала на сессии. Но в сопровождении помощника, которому оплачивали дорогу и питание из собственных средств. Обещанную индивидуальную программу занятий ей так и не составили, но от начертательной геометрии освободили. «Этот предмет для меня просто нереален», – замечает Олеся.
А потом студентка худграфа познакомилась с программистом. Случилась любовь с традиционным продолжением. Олеся сменила фамилию, став Матяш. Семейное гнездо молодые свили на съемной квартире. А спустя два года Олеся защищала диплом, будучи в разводе и в интересном положении. «Инициатором развода была я. Хотела облегчить человеку жизнь. Я видела, как ему тяжело в быту, как он стесняется появляться со мной в общественных местах. Для него большую роль играет чужое мнение. Мы действительно любили друг друга, но ему, наверное, было рано брать ответственность за такие отношения. А вопроса – рожать или нет – у меня даже не возникало. Конечно, рожать».
Усталость и бессонные ночи. Все преодолимо, если ребенок желанный. Плачущую Соню Олеся доставала из кроватки, как кошка котенка – зубами за пеленки. Ногами меняла памперсы и поила из бутылочки. Дети растут быстро. Вот уже Соня – ученица. Ее первой учительницей стала мама: «Школа – это шаблон. Я хотела развивать ребенка творчески». Сегодня 12-летняя Соня параллельно с обычной школой учится в «художке». Много рисует. Мама ненавязчиво и профессионально подсказывает. Двух длинноногих нимф, взрослую – с точеной фигурой и юную светловолосую можно встретить в фитнес-зале. Соня помогает маме переодеться и поит водой. Сейчас мама с дочкой живут в просторной двушке, оплачивая только ЖКУ. А было время, когда львиная доля Олесиной пенсии уходила на оплату тесной съемной квартирки. Алименты приходили нерегулярно, и художница хваталась за любую возможность подработать: создание постеров и буклетов – уроки бывшего мужа, монтаж свадебных роликов и рекламы – мастер-класс от знакомого телеоператора. Спасибо соцсетям, давшим возможность продавать картины за границу – на Западе особо ценится необычный способ их создания.
Работы Олеси ушли в Германию, Францию, Швейцарию. Был заказ из Нью-Йорка. В России художница чаще их просто дарит. «Считаю, что большой художественной ценности мои картины пока не имеют. Мне еще надо расти», – скромничает Олеся, занявшая второе место на конкурсе в Швейцарии. В конкурсе принимало участие более шестисот работ, выполненных «ножным способом». Картины Олеси выставлялись в Хабаровской альма-матер, в Благовещенском краеведческом музее, в родном городе. Работает она в технике большого мазка, затрачивая на создание картины от двух недель до месяца. Приамурье очень живописно, но выбраться на пленэр удается нечасто. Зато среди работ Олеси есть пейзажи Черноморья. Поездка эта дала двум художницам много творческого материала.

Неожиданная слава

В 2017 году после публикации статьи в местной газете на Олесю лавиной обрушилась слава: человек года в городе Свободном, человек номера «Амурская правда», почетный гость форумов и мероприятий разного масштаба… Спонсоры организовали поездку в Европу. Возле Страсбургского кафедрального собора Олеся дала мастер-класс, собрав заинтересованную толпу из граждан разных стран мира. А дождь благодеяний продолжал литься: администрация предоставила ей в долговременное пользование двухкомнатную квартиру до момента получения субсидии на приобретение собственных метров. Квартира, правда, требовала капремонта, но активно подключились неравнодушные земляки. Кто-то помог с приобретением стройматериалов, кто-то – с ремонтными работами. Молодой человек, пожелавший остаться инкогнито, подарил Олесе 8 туб красок (к слову, одна туба стоит 400–500 руб.) и заказал картину по хорошей цене. Теперь на улице Олесе приветливо улыбались и говорили комплименты.
Есть у художницы еще один друг – авиа­конструктор. Он живет на Западе и имеет необычное хобби – протезирование и разработка приспособлений для инвалидов.
«…Вот, удобный мольберт для меня сделал, специальную резинку для волос, другие бытовые вещи. Я для него подопытный кролик в самом хорошем смысле».
Удивительно, как много успевает Олеся. Дистанционно она получила второе высшее образование. Теперь у нее диплом психолога. Ее опыт дает ей полное право учить людей жизни: «Жалость к себе и мнение окружающих – это первый «стоп» на пути к свободе. Большинство проблем у нас в голове». Олеся мечтает работать в РЦ и помогать людям с помощью арт-терапии. Это направление как раз находится на стыке двух ее профессий. «Человеку важно найти цель, чтобы выйти из замкнутого круга». Олеся могла бы стать для кого-то путеводной звездой, но платные курсы арт-терапии ей не потянуть. Для нее самой таким ориентиром является легендарный астрофизик с одной работающей мимической мышцей – Стивен Хокинг. Люди очень нуждаются в тех, кто указывает им путь в запредельные пространства человеческих возможностей.
Три года назад Олеся пришла в танцевальную студию. Там удивились и предложили ей направление shuffle, гдe задействованы только ноги. Руководитель отмечает хорошую спортивную форму и растяжку Олеси, без труда делающей шпагат. Конечно, и здесь не обошлось без авторской выставки. «Важно жить с радостью. Самое большое удовольствие – сделать то, что, по мнению других, ты сделать не можешь».
Недавно от Олеси пришло известие:
у нее родился малыш.
Мария Паршакова