Этой осенью пришлось мне побыть в необычной для себя роли уличного торговца.
С дачи было доставлено целое ведро гладиолусов. Но традиционный букет первоклассника потерял актуальность – День знаний остался далеко позади. Цветы ожидала бесславная кончина. Век их короток, а они должны успеть порадовать много глаз. Что делать? Решила – пойду- ка я «на тот большак, на перекресток» – личное счастье я там уже не застану, но рассредоточу цветник по добрым рукам и, если повезет, получу за это вознаграждение.
На следующий день ведро с цветами стояло на местном Бродвее, между аптекой и кондитерской. Логика простая: купили к торжеству торт, тут тебе – букет. Полный праздничный комплект. Можно и мезим присовокупить, тем более, что листья гладиолусов кое-где употребляют в пищу.
Погода благоприятствовала: тихо – пожухлый лист не шелохнется. Погода – это настроение Бога. В этот день он печально улыбался, вытряхнув из загашника остатки тепла. Уже завтра он окончательно прикрутит солнечный фитиль. А пока…
Сижу на низкой табуретке-раскладушке. Выглядываю из-за куста гладиолусов. Как в засаде. Вперед–назад снуют люди, не проявляя интереса к цветочному саду, сконцентрированному в эмалированном ведре. Пора проявить инициативу: «Молодой человек! Берите – на подарок!» «Да мне самому сегодня подарок положен!» – проносится мимо, обдавая цветник ветром. Кто следующий? Вижу цель – на бордюр присел мужчина лет 30 с гаком. Спускаю тетиву: «Мужчина, берите цветы для своих женщин!» Мотает головой: «Я никогда их не покупаю. Это – деньги на ветер. Если только в горшках …» «А для настроения?» «Есть много другого. Полезного». Тут к практичному мужчине подошла молодая женщина с девочкой лет 4–х, оказалось – жена и дочка. Пока они ходили по магазинам, папаша дожидался их на свежем воздухе.
Надо сказать, палитра моих гладиолусов состояла из двух цветов: темно-бордовые и лимонно-желтые. В эту компанию затесался один совершенно белый. Альбинос, наверное. Интернет выдал множество названий сортов гладиолусов: «Внучкины реснички», «Любовный напиток», «Гостья из будущего, «Подари мне улыбку»… Творческий пилотаж селекционеров. Но именно моих там не оказалось. Значит, будут «Терра инкогнита».
Платье женщины, не избалованной цветами, совершенно сливалось по тону с бордовыми гладиолусами! Я не удержалась и протянула цветок девочке: «Возьми – для мамы! К ее платью». Мама смущенно улыбнулась и полезла в карман. «Нет, нет. Это подарок!» – запротестовала я. Мне не хотелось, чтобы думали, что я использую ребенка в корыстных целях. Мамаша, однако, настаивала, держа бумажку в протянутой руке. Я упорно отказывалась. Но женщина, изловчившись, сунула-таки деньги в мой карман и поспешно отошла, пресекая попытку возврата. Для завершения спектакля осталось только в догонялки поиграть. Ну какой после этого из меня торговец? Пародия на него. Где деловые качества?
Удивительное дело. С этого момента мой цветник перестал быть невидимым. «Почем продаете?» – кричит с высокого крыльца сотрудница аптеки в униформе. Кричу в ответ. Сотрудница разворачивается и уходит обратно, хлопнув дверями. Я недоумеваю – дорого?! В двухстах метрах отсюда дачники продают букеты в два раза дороже! Поросячий визг аптечной двери (касторкой бы смазали), и появляется та же сотрудница с кошелем в руках. «Поставим для украшения интерьера», – поясняет она, выщипывая червонцы из своей мошны, размером с дамский ридикюль. Забавно, что во времена электронных карт такие еще в ходу. Следом ушло еще несколько гладиолусов. И все – в женские руки.
Потом остановился парнишка. Очень добросовестно, но безуспешно искал по карманам «наличку». Пришлось подарить ему гладиолус. Он попросил белый. Девушке, наверное. Слабеющим голосом я еще немного поработала «зазывалой», а потом ушла в созерцание людского потока.
Какое разнообразие лиц, жизней, судеб. И в каждой из них, если покопаться, можно найти что-то удивительное. Вот парочка. Красивая, изящная женщина лет 50-ти. Хвостик на макушке, узкие брючки. И молодой человек крепкого телосложения. Идут, держась за руки – пары с возрастным дисбалансом сейчас не редкость. Но что-то здесь не так. Губы женщины сжаты, взгляд потуплен. Костяшки пальцев, сжимающих руку спутника, побелели от напряжения. Мужчина поднял голову, бессмысленно повел глазами и снова уронил. Такое бывает – авария, несчастный случай, и взрослый, сильный мужчина превращается в беспомощное существо. Внешне он прежний – без видимых физических увечий, но в центре управления произошла необратимая поломка, и человека нет, нет личности. Жизнь продолжается на биологическом уровне. Жена, как правило, бросает. Мать – никогда. Несмотря на теплую погоду, женщина в теплом пуловере, сын – в ветровке, застегнутой на все пуговицы.
Окаменелость горя делает человека бесчувственным ко всему внешнему. Как выжить в долгосрочном горе? Верующим легче – у них есть опора. У Ахматовой тоже был сын. И своя беда, о которой она писала: «У меня сегодня много дела. Надо память до конца убить. Надо, чтоб душа окаменела. Надо снова научиться жить». Выжить можно, если выключить эмоции, но как? На какую кнопку нажать?
… «За сколько продаете?» – незаметно подошла рыжая девушка. «У мамы юбилей через два дня. Если я сейчас куплю, не завянут?» Ответишь честно – останешься в убытке. Торговля – это ремесло на грани добра и зла. «Лучше, конечно, свежие». Не хочу быть помянутой недобрым словом. Девушка побежала догонять подруг, одна из которых была темнокожей. Сейчас студентами из Африки в Перми никого не удивишь. Это раньше город носил статус «закрытого» – и иностранцы были в диковинку.
Я как-то лежала в больнице, которая являлась кафедрой мединститута. Нашу палату вел ординатор Мухаммед из Конго. От своих коллег он отличался не только цветом кожи, но – крайней деликатностью и аккуратным почерком. И вообще, учиться в школе – на французском, а в вузе – на русском может только большая умница. Правда, встреча с Мухаммедом в темном коридоре для особо впечатлительных могла закончиться неврологией: его голова и руки совершенно растворялись в сумерках, создавая впечатление летящего навстречу пустого белого халата. Не отсюда ли писательский замысел о человеке-невидимке?
…Однако мои энергоресурсы истощились. Хотелось подчиниться собачьей команде «лежать», которую выкрикивал хозяин своей бестолковой собаке у дверей банка. Поймала себя на том, что сижу, качаясь, как безутешная вдова. Хорошо, что никто не обращает внимания на полувековую тетку. Ан нет. Из припаркованного у банка серого джипа вышел мужчина средних лет. Направился прямиком к моей торговой точке. «Сколько у вас штук? Возьмите за все. Цветов не надо». Протягивает солидную купюру. Слегка обалдеваю, но пытаюсь сохранить трезвомыслие: «Ну цветы-то возьмите жене!» «Ей такие не понравятся, она любит побасче»,– последнее слово – анахронизм, выдает выходца из глубинки. Однако его критика слегка царапает. Конечно, мои гладиолусы не имеют достойного оформления: не собраны в продуманный дизайнерский букет, не обернуты целлофаном. Да и побитое ведро портит общее впечатление (задрапировать не догадалась). Но от этого они не стали хуже. «Если вы цветов не берете, то я денег не возьму», – сообщаю я. «Возьмите, хоть шоколадку купите», – вразумляет бизнесмен. Мотаю головой.«Ну раз не хотите…» – благотворитель прячет деньги и отходит.
Моя совковая гордость удовлетворена – подаяния мне не надо. Но подает голос растревоженный неофит – человек проявил чуткость и щедрость, а ты лишила его галочки в небесной книге учета, в разделе добрых дел. А может, сам Всевышний, видя твою немощь, послал подмогу? А ты не распознала. Как в том анекдоте с утопающим, мимо которого три раза проплывали лодки. А он отказывал им в собственном спасении со словами: «Я молюсь, не мешайте. Меня Бог спасет». И утонул. Представ пред Всевышним, утопленник вопрошал с горечью: «Почему ты не спас меня? Я так горячо молился!» На что Бог ответил: « Я же три раза посылал тебе лодки!» Может, и я не увидела лодку?
…День-то какой благодатный! Даже бабочка ожила, сбитая с толку запоздалым теплом. Порхает над головами прохожих. Пошла на снижение – прямо под носом красны девицы, но та не замечает. Торжественно несет себя, как подарок миру. Действительно, подарок – кукольная внешность: искусственная избыточность губ и ресниц, набедренные ненадежные штанишки. Примагничивает взгляды. Зачем? Нарастить самооценку или в погоне за личным счастьем? И все же, утомительно постоянно быть объектом разглядывания. И скучно – нет возможности наблюдать за другими. Несвобода. Значит, красота – это тоже крест.
Навстречу Барби, сосредоточенно маневрируя между прохожими, вылетело двое на электросамокатах. Судя по всему, папаша с дочерью-подростком. На секунды их внимание переключилось на «инопланетную красоту» в сникерах (вид обуви), и безопасность движения оказалась под угрозой. Слава Богу, обошлось без драматических последствий, и родственники благополучно доехали до аптеки.
…В детстве я завидовала детям, чьи родители могли спуститься до уровня своих детей – разделить с ними увлечения, даже глупые, вместе дурачиться и смеяться. Мой папа всегда был серьезен и сосредоточен. К этому обязывали ответственная должность на опасном производстве и большая общественная нагрузка. На глупости у него не было времени. В молодости он быстро бегал на лыжах и несколько раз даже прыгнул с трамплина. Но из-за занятости ни разу так и не сходил на лыжах со мной. Так что в школьные годы, не найдя напарников, я одна бешеной собакой носилась по лесу. Благо, криминогенная обстановка была спокойной.
…Подъехав к аптеке, девочка-подросток взлетела по лестнице, перешагивая журавлиными ногами через ступеньку, и скрылась в дверях. Вскоре она уже неслась вниз с пакетом, перепрыгивая через две ступеньки. Пока она рассовывала лекарства по карманам, самокат опасно накренился и рухнул набок. В это время рядом проходила пышногрудая женщина, похожая на Фрекен Бок. Позади нее на поводке обреченно семенила мелкая собачонка. В момент падения самоката всех оглушил собачий визг. Тут же на него наложился женский истеричный крик, в котором можно было разобрать отдельные слова: «драндулеты», «самокачки», «как тараканов», «давить и калечить»… Потом вступил девичий дискант. Третьей партией в опере стал баритон папаши. «Отцы и дети» доказывали, что собака не пострадала. Не прерывая обвинительной речи, Фрекен Бок нагнулась и ощупала тщедушное мохнатое тело, диагностируя повреждения. Собачонка помалкивала. Болевых точек не обнаружилось. Тогда она большой рукой, как лопатой, сгребла питомца и направилась в аптеку. Наверное, за успокоительным – для себя и собаки. «Самокачек» как ветром сдуло.
Много лет назад у меня был пес Ромазан, породы папильон. Будучи щенком, на приближение больших псов он реагировал таким истошным визгом, что не выдерживали ни псы, ни хозяева. Дружно поворачивали назад. С годами характер Ромы изменился кардинально. Он стал – зачинщиком всех драк с крупными собаками. Причем, именно гладкошерстной породы. Оказывается, среди животных тоже есть ярые расисты. Как настоящий боец он был заштопан в нескольких местах. Собак же равной себе и низшей весовой категории высокомерно не замечал. Я знала дворнягу, которая при опасности падала набок, прикидываясь мертвой. У всех своя тактика.
…День подходил к концу, а из ведра торчало еще несколько беспризорных гладиолусов. Три штуки можно оставить себе. Остальные – реализовать. Один цветок я подарила пожилой женщине-инвалиду, второй – протянула продавщице в тюремное окошко железного ларька, третий – унесла в кондитерскую, получив за него ватрушку с повидлом.
…Вечером, рассказывая отцу о бизнесмене, меня торкнуло. Сумерки разума развеялись. Это были не дармовые деньги, а справедливое вознаграждение тому, кто вырастил цветы. Мой 84-летний отец их садил, ухаживал, поливал. На пределе сил. Я-то палец о палец не ударила, поэтому не имела права отказываться от того, к чему не имею отношения. Высшей глупостью было включать гордыню. И хоть отец ничего не просил, не следовало разбазаривать чужой труд. Легко быть добренькой за чужой счет. Сумерки души. Прости меня, папа.
Мария Паршакова
