Большое путешествие начинается с маленького шага, а жизнь без границ познаётся с ощущением полёта. На мой взгляд, именно об этом рассказывает нам трагикомедия режиссёров Тайлера Нилсона и Майка Шварца «Арахисовый Сокол».

В центре событий кинокартины, вышедшей в прокат 9 августа 2019 года, находится 22-летний Зак – парень с синдромом Дауна. Семья отказалась от него из-за диагноза, поэтому ему приходится жить в доме престарелых, расположенном на территории Северной Каролины – одного из штатов США. Несмотря на диагноз, молодой человек понимает: здесь ему не место! А посему принимает решение сбежать.
Ему это благополучно удается, и очень скоро на пути «солнечного» человека встречается Тайлер, рыбак и вор.

Сначала Тай не воспринимает нового знакомого серьезно, но все меняется, когда он видит, как 13-летний мальчишка издевается над Заком. Таким образом, людей из разных слоев населения объединил побег. Тайлер сбегает от личных проблем, а Зак от своего «диагноза».

На первый взгляд, он находится в погоне за мечтой: молодой человек грезит тем, чтобы заниматься рестлингом – видом спорта, включающим в себя элементы борьбы, в школе его кумира – Соленого Реднека. Но, по моему мнению, в первую очередь, Зак сбежал из дома престарелых, потому что хотел активно жить. Жаждал, чтобы его воспринимали не как больного, а как равного себе.

Именно благодаря этому путешествию, а точнее, благодаря человеку, который помог ему посмотреть на себя своими глазами, у Зака появляется новое имя «Арахисовый Сокол», начинается новая жизнь, и он познает ее вкус в полной мере. На пути к мечте Тайлер учит Зака плавать, стрелять из дробовика, укрепляет его веру в себя, всячески доказывая, что он может добиться всего, чего хочет.

Эта история говорит нам о необходимости четырех вещей.

Во-первых, принять. Принимая человека с ограниченными возможностями здоровья и (или) ментальными нарушениями в свою жизнь, мы даем ему почувствовать себя таким же, как все, что помогает ему разрушить психологические барьеры, основанные на диагнозе.

Во-вторых, понять. Здесь уместно упомянуть вопрос детско-родительских отношений, вопрос гиперопеки. Как только родители перестанут обращать внимание исключительно на диагноз и увидят личность, которая давным-давно имеет свои представления о жизни, хочет, чтобы все было правильно с той точки зрения, с какой считает он, а не с точки зрения, навязанной родителями, – это укрепит его веру в благополучное будущее, позволить быстрее начать жить самостоятельно.

Отпустить. Чем раньше родители смогут отпустить своих детей, тем легче им будет существовать в дальнейшем. А чтобы сделать это, достаточно просто задать себе вопрос: как ребенок будет обходиться без вас потом, если сейчас вы не даете ему дышать самостоятельно, проявить себя?

Простить. Простив своих родителей за то, что они от него отказались, Зак смог достичь своей цели, стать по-настоящему счастливым и в конечном итоге непобежденным.

А еще эта смешная, трогательная, забавная, но невероятно глубокая лента говорит о том, как можно найти того человека, который не обратит внимания на твою внешность и заглянет в самую глубь души. Каждому из нас необходим тот, кто полюбит тебя просто за то, что ты есть на этой планете, тот, кто будет рядом до конца, а в трудную минуту поддержит одной жизненно важной фразой: «Ты – молодец!» Тем, кто уже нашел такого человека, желаю беречь его. Тем, кто пока еще его не встретил, желаю, чтобы это произошло как можно скорее.

В любом случае никогда не сдавайтесь и помните: все будет так, как вы того хотите! И пусть история непобежденного Зака послужит для всех тому доказательством.

Анна Чудинова

Бытует мнение, что люди с синдромом Дауна интеллектуально остаются на уровне маленьких детей – дошколят или первоклашек. Есть даже те, кто откровенно противится тому, чтобы незащищенный слой населения был полноценной частью общества. Так, например, бывают случаи, когда родители здоровых детей не хотят, чтобы рядом находился особенный ребенок, и даже не подозревают о том, насколько сильно заблуждаются в своем представлении о них.

Считаю, что фильм испанских режиссеров Антонио Нахарро и Альваро Пастора «Я тоже», вышедший в 2009 году, расширяет границы сознания и позволяет совершенно иначе посмотреть на тех, кого называют «солнечными».

На мой взгляд, в первую очередь картина, в центре которой находится 34-летний Даниэль, помогает понять следующее: синдром Дауна – это генетическое состояние, которое определяется наличием в клетках человека дополнительной хромосомы. Лишняя – 47-я хромосома обуславливает появление ряда физиологических особенностей, вследствие коих ребенок растет медленнее – несколько позже своих ровесников проходит все этапы развития.

Однако, по моему мнению, люди с синдромом Дауна не являются больными. Они не страдают от этого заболевания, не являются его жертвами, а значит, абсолютно точно могут жить так же, как все. Это и доказывает главный герой фильма. Вопреки диагнозу он обладает невероятно тонким чувством юмора, самоиронии, является выпускником высшего учебного заведения, восхищается картинами нидерландского художника Иеронима Босха, учит иностранные языки, занимает высокую должность в одной из компаний и влюбляется в женщин с иным набором хромосом.

Конечно, как и все, кто так или иначе чем-то отличается от остальных, герой сталкивается с буллингом, с извечными вопросами: «За что? Почему я»? Но, встретив Лауру, он достаточно быстро принимает свою особенность, о чем говорит цитата из киноленты: «Те общества, которые изолируют меньшинства, – это общества-инвалиды. Здесь нет мужчин и женщин, нет гомосексуалистов. Все мы – люди».

Эта история говорит о том, как важно найти того, кто будет смотреть на тебя как на равного. Она научила его принимать себя, а он заново научил ее чувствовать – вспоминать о простых истинах, о том, как важна семья в жизни каждого из нас, разбираться в живописи. Но, главное, Даниэль напомнил Лауре: она тоже умеет любить.

По статистике Всемирного здравоохранения, с диагнозом «Синдром Дауна» рождается каждый 700-800-й младенец в мире. Это соотношение одинаково в разных странах, климатических зонах, социальных слоях, и оно никак не зависит от образа жизни родителей. Из чего следует вывод, что данный диагноз – не что иное, как генетическая случайность. Следовательно, такие люди не представляют никакой опасности для общества! Они подвержены обучению, наделены гораздо большей чуткостью, добротой, отзывчивостью, сопереживанием; у каждого из них, равно как и у нас, свой характер и настроение. Единственное, что отличает «солнечных» людей от остальной части населения планеты Земля – это одна дополнительная хромосома – лишняя хромосома любви.

Надеюсь, что, посмотрев «Я тоже», те, кто об этом не задумывался, сможет изменить свое устоявшееся мнение – станет толерантнее относиться к тем, кто заслуживает к себе уважения и, конечно же, имеет аналогичные права, возможности. Давайте будем добрее друг к другу! Это очень просто на самом деле.

Анна Чудинова

Вам когда-нибудь приходилось знакомиться с самими собой? Мне – да, и это было одно из самых удивительных открытий за прошедший год.

Раньше я тоже считала, что полноценная жизнь с детским церебральным параличом категорически невозможна! Как выбираться в центр за покупками, если ты можешь крутить колеса инвалидной коляски лишь в пределах комнаты, кухни, коридора, и даже маленький порожек становится для тебя непреодолимым препятствием? Как прогуливаться по городу, если тебя постоянно сковывает спастика и мышцы натянуты, словно гитарные струны? Ввиду этого появляются непроизвольные подергивания, подрагивания от резкого звука. Как выходить куда-то, если твое тело тебе не подчиняется, а «приручить» его самостоятельно не получается?

Казалось, выход из этой ситуации только один – просто сидеть дома. Ну, как дома? Выйти подышать во двор можно, конечно, но дальше – за его пределы – никак нельзя. Мало ли что люди скажут!

Так я думала до тех пор, пока смотрела на себя глазами людей, мягко скажем, недалеких, но, хвала небесам, к сегодняшнему моменту у меня произошла полная трансформация личности! Ярлыки, с детства навешанные этими самыми людьми, внезапно оказались срезанными, будто бирки с только что купленной одежды, и на вопрос: «Как выходить куда-либо в таком положении»? теперь отвечу просто: «Так же, как все!»

Пишешь друзьям, знакомым, предлагаешь сходить куда-нибудь. Дальше вызываешь такси и, как в песне поется, едешь-едешь в соседнее село на дискотеку. Что касается окружающих, то это тоже не проблема, ибо, оказывается, им до тебя нет никакого дела – все бегут по своим делам.

Мы не встречаемся с родными людьми, друзьями, отговариваясь массой дел, тем, что сейчас не время, а отложить все это, абстрагироваться от всего и подумать о себе нам, увы, даже в голову не приходит. Мы не посещаем концерты, не ходим в кино, не едем на дальние расстояния, убеждая себя в отсутствии такой возможности, но суть в том, что на самом деле она есть, просто нужно ее увидеть, вот и все.

Мы почему-то не делаем то, что нам хочется. Ссылаемся на возраст, опасаемся мнения окружающих, их осуждения – всего чего угодно, а на деле за всем этим скрываем банальный страх быть счастливыми.

Хочешь набить тату, сделать пирсинг? Бей ее; прокалывай нос, бровь, губы, а сколько тебе лет – это не имеет значения.

Хочешь прямо сейчас поехать в Москву, Питер, другие крупные города – туда, где живет душа? Найди возможность сделать это сейчас, пожалуйста.

Соскучился по кому-то? Езжай и обними этого человека. Постарайся периодически откладывать свои обязанности в сторонку и делать то, что просит сердце. Слушай его – хотя бы иногда. Это полезно, правда!

Кажется, еще совсем недавно я не знала, что могу жить с таким диагнозом, но вопреки ему. А теперь, шагнув в новый год по-настоящему обновленной, совсем другой, действительно живой – в тот самый момент, когда во всех домах раздаются звоны бокалов шампанского, хочу пожелать одного: люди, пожалуйста, не упускайте возможность жить!

Не бойтесь быть счастливыми в том смысле, в каком именно вы себе это представляете, потому что понятие счастья для каждого свое. Будьте таковыми здесь и сейчас. Ловите момент и не теряйте драгоценное время.
С Новым годом!

Анна Чудинова

Одиннадцатого октября этого года в библиотеке имени Горького состоялась презентация книги «Легенда пермской журналистики».

Издание, вышедшее в редакционно-издательском центре «Здравствуй», рассказывает о Вальдемаре Васильевиче Пырсикове – человеке, который, на мой взгляд, является не только одной из самых ярких фигур в журналистике, но и действительно легендой. Потому что, познакомившись с ним, с историей его жизни однажды, люди будут долго помнить о нем.

Автором-составителем книги стала Ирина Гилева, вдова журналиста, сама журналист, материалы которой публикуются в газете «Здравствуй!» со времени основания издания.
Согласно Википедии, древнегерманское имя Вальдемар состоит из элементов wald – сила, яркость и mar – слава. Считаю, что оно полностью соответствует своему носителю. Таким Вальдемар Васильевич и был – ярким, сильным, настоящим властелином судьбы, живым доказательством того, что людям подвластно все!

Родился Вальдемар Василь­евич 23 марта 1935 года, в юности получил травму, в результате которой развился остеомиелит. Он перенес несколько операций, но правую ногу отнимали все выше и выше. Вопреки полученной инвалидности он катался на лыжах, коньках, прыгал с парашютом, работал кочегаром на флоте. Словом, жил так, как все, и никогда не делал себе поблажек. Это было его главным правилом: жить, несмотря ни на что!

Уже на флоте молодой человек успешно проявлял себя творчески: выпускал стенгазеты, писал стихи, а позже поступил в Ленинградский университет на факультет журналистики. Много лет Вальдемар работал на Пермском радио. В 1990-х годах пришел в газету «Звезда» и побывал в горячих точках бывшего СССР. Среди многочисленных командировок были поездки в Нагорный Карабах, Таджикистан, Северную Осетию, Ингушетию и Чечню.

Общий трудовой стаж Вальдемара Васильевича – более полувека, и даже постоянное эхо войны не покоробило в нем жажду жизни: он до последнего дня был предан своему делу. А еще – писал стихи. Именно стихосложение, на мой взгляд, было его отдушиной.

Я бесконечно благодарю, в первую очередь, автора-составителя Ирину Гилеву и, конечно же, весь редакционно-издательский центр «Здравствуй» за знакомство с еще одним человеком, возможности которого не имели границ.
Светлая Вам память, Вальдемар Васильевич!

P.S. Прочитать книгу «Легенда пермской журналистики» можно на сайте:
http://www.hello-perm.ru/ в разделе «Наши издания».

Анна Чудинова

Российский фильм «Временные трудности» режиссёра Михаила Расходникова и продюсера Георгия Малкова вышел в широкий прокат 4 июня 2018 года. Кинокритики ознаменовали премьеру одой жестокости, а я назову просто – две крайности любви, и вот почему.

Для начала немного расскажу сюжет ленты. В центре событий – самая обычная московская семья Ковалевых. Счастливая пара, которую сыграли Иван Охлобыстин и Виктория Соловьева, находилась в счастливом ожидании пополнения, не подозревая о жестоких планах судьбы. Во время родов что-то пошло не так, и у сына Маргариты произошла асфиксия. Ребенка спасли, но поставили страшный диагноз – ДЦП.

Фильм собрал в себе целый букет проблем, с которыми приходится сталкиваться особенным детям: это и буллинг (травля), и непринятие отцом мальчика факта инвалидности, и гиперопека матери.

На мой взгляд, картина четко иллюстрирует две крайности любви: с одной стороны, отец-тиран, напрочь отказывающийся понимать диагноз своего ребенка и стремившийся сделать из него такого же, как все дети. Он, безусловно, действовал благонамеренно, заставляя сына все делать самостоятельно, но отказ принять то, что написано в амбулаторной карте, и умение не видеть заболевание – это разные вещи, не правда ли? Именно стремление сделать из своего ребенка «нормального человека» ведет к отсутствию понимания проблемы, а это, соответственно, – к кардинально неправильному методу ее решения. Систематические силовые упражнения, постоянное «Быстрее! Выше! Сильнее!» могли привести к проблемам с психикой мальчика, что, естественно, привело бы к необратимым последствиям. Из-за постоянного третирования, которое выдается за любовь, у Саши не было детства как такового; ему банально не хватало поддержки, простого: «Иди сюда, обниму».

С другой стороны, мать, которая как раз таки понимала, с чем пришлось столкнуться ее сыночку, но видела ТОЛЬКО детский церебральный паралич! Тот факт, что он может быть самостоятельным, категорически ею не принимался. В связи с этим задавались вопросы: как мальчик сам завяжет шнурки, достанет книжку с полки? Как он будет без меня – в этом огромном мире, полном жестокости? Да, героиня Виктории Соловьевой боится отпустить сына во взрослый мир, но суть в том, что дети с ограниченными возможностями здоровья в силу обстоятельств взрослеют раньше остальных и прекрасно представляют, через что придется пройти в жизни в дальнейшем. Именно понимание этого – осознание того факта, что твой ребенок – отдельная личность, позволит родителям своих чад воспринимать серьезный диагноз как временные трудности; благодаря этому ребенок сможет почувствовать себя по-настоящему счастливым вопреки обстоятельствам на самом деле.

В конечном итоге эта история закончилась хеппи-эндом: Саша смог встать на ноги, стать лучшим бизнес-консультантом Москвы, простить обиды родителям и обрести семью. Но так случилось только потому, что взрослые смогли признать свои ошибки. Во всем необходимо соблюдать баланс, ведь любовь не может быть противостоянием. Важно не впадать в крайности и вовремя признавать ошибки. На мой взгляд, «Временные трудности» повествуют именно об этом.
Возрастное ограничение 12+.

Анна ЧУДИНОВА

Способен ли человек, имеющий, скажем так, не самую лучшую биографию, служить хорошим примером для общества?

Могу сказать с уверенностью: может! Фильм «Не волнуйся, он далеко не уйдет» режиссера Гаса Ван Сента рассказывает именно о такой личности.

Картина, снятая в 2018 году по мотивам автобиографии, повествует о художнике-карикатуристе, мультипликаторе и музыканте Джоне Каллахане.

Джон Майкл Каллахан родился 5 февраля 1951 года в маленьком городке Даллес, расположенном в северо-восточной части США, штате Техас. Жизнь мальчика была трудной с самого начала. Мать оставила младенца на пороге дома малютки на следующий день после родов, и даже приемные родители, которые быстро усыновили ребенка, не смогли обеспечить ему достойную жизнь. Пара из соседнего города Портленд была многодетной, времени на воспитание младшего сына попросту не хватало, по­этому он рос сам по себе, учился в католической школе, а когда ему исполнилось восемь лет, был совращен учительницей.

Неудивительно, что с течением времени Каллахан становился «плохим» парнем. Детская травма и переходный возраст сыграли свою роль. После случившегося он нередко дрался с одноклассниками, устраивал потасовки и, разумеется, попадал в неприятности. В тринадцать впервые попробовал алкоголь, после чего систематически его употреблял, а в двадцать один, сев в машину с нетрезвым водителем и сам находясь под градусом, попал в аварию.

В результате полученных травм молодому человеку был поставлен диагноз «квадриплегия» – полный или частичный паралич нижних конечностей.

Как это часто бывает, события, разделившие жизнь человека на до и после, трансформируют личность. То же самое произошло и с героем этой истории. Первое время после аварии Джон, конечно же, топил свою боль в алкоголе, но потом, сумев частично восстановить двигательные функции верхней части тела, стал пробовать себя в карикатурной живописи и, зажав ручку между двумя руками, начал изображать на бумаге маленьких человечков с клешнями вместо рук. Таким образом, творчество спасло его от, казалось бы, неминуемой гибели.

Этот фильм, на мой взгляд, прежде всего о том, как важно прощать. Причем не только тех, кто причинил тебе боль, но и самого себя. Лишь сумев простить биологическую мать за предательство, приемную семью – за отсутствие счастливого детства, за то, что он всегда ощущал себя чужим среди своих, никогда не получал родительской поддержки, любви и тепла, а себя – за то, что сел в машину с нетрезвым водителем, мужчина все-таки смог одержать победу над пагубной привычкой и провести оставшуюся часть жизни ярко.

Так, в 1983 году Джон Майкл Каллахан стал штатным художником-карикатуристом газеты Willamette Week. Черный юмор его корявых рисунков веселил одних и раздражал других. Неправильно оценивающей его творчество аудитории казалось, будто он высмеивает людей с ограниченными возможностями здоровья. Но нет, все было как раз наоборот: так он высмеивал тех, кто не воспринимает инвалидов как себе равных, поскольку не терпел нелепую жалость и покровительственный тон к собственной персоне и пусть резко, но всячески старался донести до общества то, насколько важно не делать акцент на увечьях больных, а, наоборот, помочь им отпустить себя. Ведь, только «забыв» об инвалидности, мы начинаем жить полноценно.

«Отвратительный» Джон стал примером для людей с незапятнанной биографией и заставил понять простую истину: все мы – жители одной планеты, все мы чем-то похожи друг на друга, а значит, несмотря ни на что, достойны равного отношения к себе.

Джон Каллахан скончался 24 июля 2010 года в 59-летнем возрасте от осложнений после квадриплегии и проблем с дыханием.

История его жизни мрачна и ярка одновременно, а еще – поучительна. Она ломает стереотипы и доказывает то, что каждый человек может оставить след в истории вне зависимости от обстоятельств.

А еще говорит о том, что зачастую люди прячутся за образами тех, кем кажутся.

Посмотреть фильм «Не волнуйся, он далеко не уйдет» с актером Хоакином Фениксом в главной роли можно по ссылке:
https://vk.com/video-143460619_456252199 list=055182a5f12c611d4b
Возрастное ограничение 18+.

Анна Чудинова

или Корреспондентская кухня

На этот раз перст редактора указал мне направление в сторону Закамска. Там, при 21-й городской больнице находится единственное в городе паллиативное отделение – хоспис. Отличие состоит в том, что в отделении не лечат, а облегчают состояние безнадежных онкобольных. По большому счету мы все безнадежны – появляясь на свет, мы заранее обречены покинуть его. Отличие только в том, что мы не знаем, когда это произойдет, а пациенты хос­писа примерно знают.

Это случилось несколько лет назад. В то время я была не в лучшей физической форме – болела нога и отказывалась выполнять свои обязанности по перемещению тела в пространстве. Если я настаивала, она в отместку просто отключалась, блокируя поток нервных импульсов. Но недавно, после длительного перерыва, снова заработало соцтакси, и я решила – ну и что? Такси экономно и быстро довезет до самых дверей медучреждения!

Всю дорогу шла травля анекдотов, сопровождаемая диким хохотом – водитель слушал юмор FM. Так что в конечную точку я прибыла в легкой контузии. Машина затормозила у часовни с табличкой «Автозаводская, 82». «Но мне же нужен хоспис-82а», – растерялась я. «Это рядом, за часовней», – очень уверенно сказал водитель. Я расплатилась и вышла. И зря – рядом корпуса с нужным номером не было! Стою в полном недоумении. Куда дальше? Тут во дворе мелькнул белый халат. На мой вопрос сотрудница торопливо махнула рукой – вам туда!

Я обреченно побрела в указанном направлении, прислушиваясь к состоянию нижней конечности.
Тротуар закончился. Дальше пришлось идти в сколоченном из досок переходе вдоль то ли строящегося, то ли ремонтируемого здания. Он был под деревянным козырьком – чтобы не прилетело сверху. Однако доски в переходе были плохо закреплены и плясали под ногами, а между ними были зазоры, за которые цеплялись ноги, так что сам переход был не менее травмоопасен, чем соседняя стройка. (Для тех, кто не владеет навыками эквилибристики.) Когда полоса препятствий закончилась, я увидела 2-этажное здание цвета первой зелени. Сомнений не было – это то, что я ищу.

Сразу направилась в кабинет к заведующей – Светлане Василь­евне Окуловой, с которой у нас была договоренность о встрече. Заведующая держалась бодро, усталость выдавали лишь красные прожилки глаз – пошли вторые сутки ее пребывания на рабочем месте. Ночное дежурство плавно перетекло в следующий рабочий день. Тем не менее она не отказала во встрече скромному корреспонденту общественной газеты. Только я с облегчением плюхнулась на стул, как Светлана Васильевна неожиданно спросила: «Вы, наверное, сначала хотите отделение посмотреть?» Не успела я и рот открыть – на пороге, словно вызванная по телепатической связи, появилась старшая медсестра. «Вот Елена Юрьевна вам и покажет!»

Мама дорогая! Опять идти! Нога может отключиться в самый неподходящий момент. И что тогда? Пафосно кричать: «Карету мне, карету!» (Имеется в виду карета скорой помощи, конечно.) Иду за Еленой Юрьевной, как овца на заклание, и молю Бога продержаться.

…Однако контингент отделения меня удивил. Я ожидала увидеть изможденных недугом доходяг, прикованных к постели, в лучшем случае едва передвигающихся. Но это были совершенно обычные люди – в меру упитанные, хорошо одетые. Женщина средних лет, которую мне отрядили для интервью, была с легким макияжем. В презентабельности вида я им даже проигрывала. Видимо, самые тяжелые – на втором этаже, подумала я. Елена Юрьевна телепатически продолжила мою мысль: «Есть очень тяжелые, с распадающимися опухолями. Сейчас лежит мужчина, у которого рак съел пол-лица». Несмотря на готовность ко всему, я внутренне содрогнулась.

Мы остановились в холле. У стены – высокий стеллаж с книгами, напротив него – аквариум с единственной рыбой тигрового окраса, размером с подросшего котенка. Рыба смотрела вполне осмысленно. Мы недооцениваем умственные способности рыб. А ведь они способны к дрессировке, значит, в их мозгу тоже протекает мыслительный процесс. Старшая медсестра рассказывала, что по четвергам в отделение приходят волонтеры – члены религиозной организации – делают уборку и моют желающих. Это большое подспорье для медсестер, которые очень загружены – инъекции, кормление, гигиенические процедуры: промывание катетеров цистостом, калоприемников, смена памперсов. Кого-то необходимо подпаивать каждые 15 минут, кого-то переворачивать каждые полчаса.

Пока уши внимали рассказчику, глаза невольно искали площадку для посадки. Кушетка! Стараясь не терять выражения заинтересованности на лице, пячусь назад и медленно опускаюсь. Мимо прово­зят кислородный концентратор. Это аппарат, который забирает из воздуха кислород для подачи больному. Если в воздухе, который мы вдыхаем, содержится около 20% кислорода, то аппарат насыщает вдыхаемый пациентом воздух до 88–96%. «А сейчас я покажу вам нашу гордость», – торжественно обещает Елена Юрьевна, – надувную ванну!» Мы пошли в санузел. «Гордость» была во вздутом состоянии и представляла собой синюю тряпку, распластанную на полу. Я подумала – хотела бы я мыться, находясь на краю бездны? Вряд ли. Но все люди разные.

Потом в ординаторской Светлана Васильевна рассказывала о своей работе – просто и откровенно, как может говорить человек, для которого работа – это служение, а не источник подпитывания собственной значимости. В паллиатив заведующая пришла из акушерства и гинекологии. Получилось так, что сначала она открывала врата новой жизни, теперь, провожая в мир иной, закрывает их. Такой вот привратник между жизнью и вечностью. «Наркотики у нас долго считались воплощением зла, но для наших больных, страдающих от постоянных болей, это избавление».

Светлана Васильевна показывает шкалу критериев для индивидуального подбора дозы наркотических средств. Кроме обезболивания и симптоматической поддержки, пациенты хосписа получают психологическую помощь.
Как принять случившееся и не озлобиться, не уйти в отчаяние? У каждого свое восприятие болезни – кто-то считает: «не повезло», кто-то видит в этом наказание, кто-то – возможность искупления вины, но все нуждаются в словах утешения и поддержки.

– Наши пациенты очень ранимые, с обостренным восприятием действительности – и нужно быть очень аккуратным на слова.
Светлана Васильевна привела несколько примеров: невинное слово или ничего не значащая фраза по-своему интерпретировались больным и становились источником дополнительных страданий.

– Сегодня по оказанию паллиативной помощи мы на одном уровне со странами Запада. Симптоматическая поддержка везде примерно одинакова, – констатирует заведующая.
Это не голословное утверждение – она сама была участником международной конференции в Америке, посвященной вопросам паллиатива, принимала гостей из Англии, Германии, Америки, Японии и Польши в своем отделении. Отличие – в источнике финансирования. В западных странах хосписы существуют исключительно на благотворительные пожертвования. Наши хос­писы – на государственном балансе. Большую поддержку оказывает фонд «Вера», возглавляемый Нютой Федермессер – паллиативщиком во втором поколении. Ее мать – Вера Миллионщикова была основателем и главным врачом 1-го Московского хосписа. Кровати в отделении и надувная ванна – подарки фонда.

Есть места силы. Есть места прозрения. Близость смерти помогает увидеть главное, отшелушивая все наносное. Для Светланы Васильевны в приоритете не оценка проверочных комиссий по части гигиенических требований, а душевный комфорт ее пациентов, поэтому она, нарушая предписания, во время доверительного разговора присаживается на кровать больного. Поэтому разрешает приносить в отделение на свидание четвероногих любимцев.

В медицине профессионализм особо ценен в связке с человеческой чуткостью, когда врач, пользуя тело, не забывает, что человек – существо одушевленное. Светлана Васильевна из разряда таких врачей. И пока они есть – нам будет на кого положиться, кроме Бога.

На какое-то время я забыла о ноге. Вспомнила о ней лишь, выходя из хосписа. Строптивая конечность отдохнула и вполне сносно справлялась со своей функцией. Предстоял обратный путь. Я мельком глянула в карту смартфона и решила – до остановки недалеко – осилю. На волне вдохновения – виртуальное перо уже скрипело, облекая впечатления в слова – я незаметно прошагала до ближайшего поворота.

Отрезок пути до следующего поворота дался труднее. Ну, ничего, сейчас выйду на улицу Маршала Рыбалко – тут и до остановки недалеко. Где же она? Остановочный павильон маячил далеко в перспективе улицы. Такое расстояние мне не одолеть. Я решила вернуться на скамейку, замеченную во дворе дома, мимо которого только что шла, и вызвать такси. Сделала несколько шагов… и нога отключилась.

Стоять-то еще могу, но не в состоянии ни шагу ступить. Пытаясь урезонить внутреннего паникера, соображаю: «Надо срочно сесть, разгрузить ногу». Но куда? С одной стороны – проезжая часть, с другой – фасады домов, стоящие на насыпи. Ни высоких бордюров, ни изгородей. Тут замечаю на одном уровне со мной впритык к дому торчит пень, но между нами земляной вал примерно полуторамет­ровой высоты. Это спасение! Опираясь костяшками пальцев в землю, на манер гориллы, карабкаюсь вверх приставным шагом. Если бы раньше мои коллеги застали меня в подобном положении, это означало бы репутационную смерть. Но теперь я – человек вне социума, и заморочки на тему «чужих мнений» не имеют власти надо мной.

Пень оказался жестким и неудобным – косо спиленный и высокий. Я сидела на нем, скособочившись, и ноги едва доставали до земли. Мои ядовито-зеленые кроссовки оказались почти на уровне глаз прохожих. Забавно было наблюдать, как, зацепившись за яркое пятно глазами, они с удивлением переводили взгляд на странную тетку, восседающую на пне, как на постаменте.

Отдышавшись, звоню в соцтакси. «Вас забрать по тому же адресу?» – спрашивает диспетчер. «Нет, я нахожусь по адресу…» – прочла табличку на доме. «Мы забираем только из точки прибытия. Возвращайтесь туда». – «Не смогу дойти». – «Тогда вызывайте обычное такси». Надо как-то выбираться отсюда. Звоню в обычное такси. Но тут на проезжей части возник резкий скрежет, заглушающий остальные звуки, и оператора стало совсем не слышно. Наобум прокричала адрес. Слышал ли меня оператор? Будет ли машина? Полная неопределенность. По улице в честь командующего бронетанковыми войсками гулял ветер борей и развлекался тем, что срывал с моей головы капюшон. Я надеваю, он срывает. В конце концов я вышла из игры и обреченно сидела с непокрытой головой – нахохлившись и коченея. Что это? Виброзвонок? Видимо, от случайного нажатия переключилось со звукового сигнала… Таксист спрашивает – к какому подъезду встать? Объясняю, что нахожусь с обратной стороны дома. «Идите к подъездам!» – говорит он. Опять куда-то посылают! «Уж лучше вы ко мне!» Но по пешеходной дороге ездить нельзя, и мне пришлось-таки проволочить ногу по газону до проезжей части, где стояло такси

По дороге домой я выговаривала себе в третьем лице: «Расхрабрилась! Вместо того, чтобы благоразумно вызвать соцтакси, побежала, «задрав штаны», навстречу приключениям. Мастер по выдумыванию себе проблем!» На следующий день градусник показал цифру 38. Температура продержалась ровно один день.

Спустя 6 лет я снова оказалась в хосписе, чтобы взять в аренду кислородный концентратор для родственника. Голубой «Матиз» заведующей по-прежнему стоял во дворике, рядом с окрашенным в жизнеутверждающий сочно-зеленый цвет хосписом. Священник, мулла, ксендз и лама одобрили бы выбор цвета. Потому что для них смерть – это рождение в новую жизнь.

Мария Паршакова