В квартире Мутовиных можно насчитать 70 кошек. Одни внимательными глазами смотрят с панно, другие застыли в фарфоре и камне. Тут же разгуливает живой экземпляр, помахивая от рождения коротким заячьим хвостом. Кошки – увлечение хозяйки дома. Известно, что они приносят в дом умиротворение. Семье Мутовиных оно необходимо – вторая Чеченская война навсегда осталась с ними, пробороздив жизнь гусеничными колёсами.

…В свои 19 лет Володя Мутовин уже имел две востребованные профессии – электросварщик и слесарь-сантехник. Однако поработал недолго. В июне 1999 года его призвали в Армию. Через месяц он приехал домой по трагичному поводу – на похороны отца. 10 августа рядовой Мутовин вернулся в расположение части. В это время в стране уже было официально объявлено о начавшейся второй антитеррористической волне в Чечне. Трёхмесячная «учебка» сделала из рядового Мутовина оператора-наводчика БМП-2, роль которого заключается в том, чтобы заряжать и наводить орудие на цель. При обучении учитывался принцип взаимозаменяемости, чтобы в случае необходимости наводчик мог заменить радиста, механика и командира экипажа. Ноябрьским утром на плацу срочникам было объявлено, что их часть вводится в военные действия в Чечне. Командир части предупредил, что это дело добровольное, от отказников требуется лишь написать в штабе рапорт с указанием причин отказа, например, если он – единственный ребёнок в семье. Из 50 человек рапорт написали двое. В Чечне ребята столк­нутся с этими отказниками. На удивлённый вопрос – что вы тут делаете? — те ответят, что командир части не счёл убедительными указанные в рапорте причины.

25 ноября военная часть, в которой служил Володя, была дислоцирована в Грозный. Прибыв на место расположения, первые дни занимались приведением в боеготовность техники и личного состава. Провели проверку состояния орудия и боевых машин. После бани бойцы получили новую экипировку. Шинели заменили на бушлаты,  выдали котелки и всем выдали личные номера – жетоны.

В Грозном Володю распределили в разведроту. Её задачей было вычислять с крыш домов местоположение боевиков. По местам их сосредоточения наводили артиллерию, расчищая дорогу танкам и пехотным машинам. Полк БМП, в котором воевал Володя,  оказывал поддержку танкам.

В тот роковой день наши десантники, понеся большие потери, заняли площадь Минутка. Им на помощь пришли танки и пехота. Загрузив в БМП раненых, стали отходить. Мутовин заменял выбывшего командира экипажа – сидел на броне. Всё происходившее дальше он знает лишь со слов товарищей. Машину подбили из гранатомёта.

— Когда подбирали раненых и убитых, меня положили в чёрный мешок. Всё, что лежало на земле, рядом с головой, обратно в голову положили и шапкой накрыли, — бесстрастно рассказывает Володя, а потом выходит покурить.

Чёрные мешки загрузили в крытый кузов «Урала», но далеко отъехать машина не успела. Её подорвали из двух гранатомётов.

…Когда чёрные мешки с убитыми укладывали в рефрижератор, послышался слабый стон. Мешок расстегнули, раненого бойца отправили на распределительный пункт. Оттуда в госпиталь, в Ростов-на-Дону, где рану почистили и обработали. Но тяжесть ранения превышала лечебные возможности госпиталя, и рядового Мутовина бортом отправили в Москву. В военно-морском клиническом госпитале, что в Купавне, его срочно прооперировали. Операция длилась 12 часов.

Спустя несколько дней Володя пришёл в себя, но был нем и недвижим. Жили только глаза. В отделении он числился, как неизвестный. В это время по ТV прошёл сюжет, снятый в военно-морском госпитале, с целью отыскать родственников тяжело раненных ребят из Чечни. Среди них был и Володя. Передачу смотрела его бабушка. Она не узнала изменившегося внука.

Как-то к Володиной кровати подошла жена капитана второго ранга Мурашко, тут же проходившего лечение.

— Твоя мама будет тебя искать, — заговорила она, — а мы не знаем, кто ты, откуда…

Собрав последние си­лы, Володя выдавил два слова: «Мутовин. Пермь». Тут же сделали запрос. Определили личность.

…Лидия Павловна – мама Володи с его другом были на почте, отправляли посылку в часть. Её давно беспокоило отсутствие писем от сына, да и посылка, отправленная к его дню рождения, вернулась обратно. В военкомате по­обещали сделать запрос, но смутная тревога не отпускала.

В какой-то момент друг куда-то исчез, а появившись и ничего не объясняя, сказал: «Не надо посылку. Пойдёмте домой». Дома ждала телеграмма. Только ночью брат Дима с Володиным другом дозвонились до госпиталя и услышали: «Если хотите застать живым, срочно приезжайте». А когда мама и брат приехали и увидели всё своими глазами… В общем трёхдневный отгул растянулся для Лидии Павловны на 8 месяцев, а у Димы – на полгода.

«Мы своё дело сделали, теперь вы делайте своё – выхаживайте», — говорили врачи родственникам. А что оставалось делать, когда на 69 тяжелораненых бойцов приходилось четыре медсестры и одна санитарка-нянечка? Палаты на 6 человек, кто-то ещё не установлен, у кого-то родственники не имеют возможности приехать, матери ухаживали за всеми, чужих здесь не было. Лидии Павловне приходилось быть и сиделкой, и санитаркой, и даже медсестрой в перевязочной. Ночевала тут же, на стульях,  случалось – и под кроватью. Старший сын тоже помогал, где мог, возил ребят из госпиталя на обследование в Москву.

Между тем врачи не давали им никаких гарантий. Показав на три белых холмика, наглухо укрытых простынями, врач обронил: «У них ранения были легче, чем у вашего».

Опасаясь осложнений, лечащий врач запрещал даже пытаться подняться с постели. В пику докто­рам сосед по палате капитан Мурашко уверял, что начать двигаться необходимо. Спустя три месяца после операции Володя с помощью мамы и брата стал понемногу присаживаться, спустив ноги с кровати, затем – стоять и наконец – пытаться делать первые шаги. Причём приходилось делать это тайно от медперсонала – поздно вечером, иногда прихватывая ночное время. Но однажды тайна раскрылась. В одно из ночных дежурств заведующий отделением Умеров зашёл в их палату за кипятком. Увидев «неизвестного» (так по привычке называли в отделении Володю) стоящим на ногах, матёрый хирург, прошедший все последние военные конфликты, от неожиданности выронил чайную чашку. Когда стих звон разбившейся посуды, разразился скандал – с криком заведующего, слезами «виновников происшествия» и срочным вызовом лечащего врача.

— Твой «неизвестный» ходит! – кричал ему в телефонную трубку Умеров. «Лечащий» вопреки правилам вбежал  в палату, не переодевшись, в уличной одежде:

— Ну, покажите!

На следующее утро Мутовину убрали катетер и выдали пижаму. Днём он больше не ложился. Теперь на Володю, как на воплощение своей мечты, приходили смотреть мамочки – поодиночке и делегациями. Тренировки стали легальными. В первый день Володя одолел 25 шагов. Вместо костылей – мама и брат с обеих сторон. Потом вместе с боем брали 80 коридорных метров, прошитые крепким словцом и порой слезами отчаяния. Сорокакилограммовое тело было чужим, левые рука и нога висели плетью. Постепенно дистанция увеличилась до 200 метров, а спустя ещё 2 недели стали осваивать спуск по ступеням. Обратно возвращались лифтом.

Была ещё одна, 5-часовая операция. Для внешней защиты мозга, прикрытого лишь кожей, часть черепа заменили металлической пластиной. Правда, оказалась она на 2 мм выше собственной кости, отчего пришлось писать расписку на согласие. Из госпиталя Володю перевели в отделение реабилитации в Химки. В Пермь он приехал с тросточкой. И снова два месяца госпиталя. В мозговой ткани остались два больших костных осколка, не считая мелких. Последние удалили два года назад.

Домашние стены вопреки пословице не помогали, напротив, оставляли с проблемами один на один. Квартира – на 5-м этаже. Возможности выйти на улицу нет. Рядом с домом проходят трамвайные пути, от шума которых у Володи усиливается головная боль. Лидия Павловна решилась обратиться за содействием к городским властям – хотя бы поменять этажность. Но получила решительный отказ. Буквально на следующий день стало известно о предстоящем визите президента Путина в наш город, одной из целей которого было выполнение государственных обязательств перед ветеранами всех войн. Уже через три дня администрация района уведомила о предоставлении им жилья в новостройке. И было уже не важно, что президент так и не доехал до Перми, зато СМИ наперебой рапортовали о выделении квартиры ветерану Чеченской войны.

С той войны прошло 15 лет. Далеко убраны потускневшие Орден Мужества и медаль «За доблесть». За это время посещали и депрессии, и нежелание жить, но Лидия Павловна всегда на страже – не оставляет сына один на один с невесёлыми мыслями. Всегда были рядом старые  друзья, а в обществе инвалидов Афганистана и Чечни появились новые. Военная мясорубка не истребила бойцовский дух. Два раза в год – осенью и весной – ветераны Афганистана и Чечни ездят на полигон, где проходят стрельбища. Одной рукой Володя собирает и разбирает автомат. И делает это порой быстрее, чем другие участники двумя. Вместе пришли Мутовины в Индустриальное районное общество инвалидов, где в течение 10 лет Лидия Павловна вела кружок по дартсу, став для детей «мамой Лидой». Сейчас на её попечении инвалиды двух улиц, чью жизнь она старается сделать ярче, не всегда, однако, находя ответное желание. Во время нашего разговора Лидия Павловна, не теряя времени зря, нанизывает бисер на тонкую проволоку – готовит подарок подруге. Кстати, бисер и бусины привёз Володин друг. Летом Мутовины гостят на даче у другого друга, помогая на грядках и на строительстве.

Сегодня Володя, несмотря на левосторонний парез, ходит без палочки. Прежде перекошенное лицо выправилось, и шов на лбу стал почти незаметен. Его по-прежнему мучают головные боли, а и случаются и депрессии. Но он не живёт затворником – общение, турслёты, автопробеги, дартс, компьютерные курсы. Хотя компьютер занимает скромное место в его жизни, гораздо больше времени он отдаёт книгам. Предпочитает исторические. Из 45 скаченных непрочитанными остались только две.

Не так давно через социальные сети Володя отыскал двух боевых товарищей – из Кунгура и Уфы. Состоялась волнительная встреча, во время которой они признались, что считали рядового Мутовина погибшим и в день памяти наливали 100 граммов за упокой его души. Но горячие материнские молитвы достучались до небес – Володя остался жив. Правда, иногда просто жить – непростая работа.

Разрывы боевых снарядов по-прежнему сотрясают землю. Общество, став цивилизованным, не стало мудрее. А может быть, всё дело в том, что наш прародитель Ной – потомок Каина – убийцы брата, и наша кровь отравлена этим убийством? Сегодняшние каины стали изощрённее и зло творят чужими руками, принося в жертву своим интересам и амбициям тысячи жизней. Неужели мы до конца обречены жить с вой­нами, которые неискоренимы, как тёмный зов отравленной крови?

Мария ПАРШАКОВА