Этой осенью, 8 октября, Михаил Васильевич Игнатов будет отмечать свое столетие — по дате рождения, указанной в документах. Хотя мать утверждала, что родился он в августе 1914 года, за 18 дней до начала Первой Мировой войны. Думаю, женщина должна помнить, когда она родила — до вой­ны или во время. Наверное, это все-таки разное ощущение времени.

Он родился на территории нынешней Тамбовской области. В крестьянской семье был пятым ребенком. Отец работал на барина. В 1918 году отец пошел к барину в усадьбу, до которой было с километр,  и тот сказал ему: «Василий Иванович, батрачить больше нельзя! Иди на конюшню и забирай себе все, что тебе нужно!» Отец развернулся и ушел домой, а за ним через пару часов прибежал сосед: «Василий Ивнович, пойдем барина грабить!» «Я уже был!» — ответил отец. Вскоре сосед вернулся со словами: «Всё растащили!»

Я сижу напротив человека, который стал синонимом истории, и не верю своим глазам. Он своим глазам тоже не верит, ведь он меня не видит. Михаил Васильевич недавно ослеп полностью.

В 1918 году отец получил землю и начал вести свое единоличное  хозяйство. У семьи появились две  лошади, корова, овцы. Жизнь стала более зажиточной. Маленький Миша пас гусей и уток с восьми лет. Однако ему удалось закончить пять классов школы. Вскоре семью раскулачили. В 1931 году отобрали лошадей, корову, овец и исключили из колхоза. Через месяц по просьбе отца семью снова приняли в колхоз.

В 1936 году пошел в армию. Служил в артиллерии, в Белоруссии. Был связистом, младшим сержантом, командиром отделения связи. Отслужил два года. Но в родные места решил не возвращаться. Коллективизация разорила деревню и разбросала семью. Поехал к брату, который обосновался в Магнитогорске. По пути остановился у сестры, которая тоже переехала на Урал — в Пермь. Отгуляли, собрался уезжать — она в слезы, не хочет отпускать брата. Он подумал-подумал — и остался.  Пришел в отдел кадров завода № 19 (в настоящее время – ООО «Моторостроитель») — там посоветовали идти на сборку авиа­двигателей. Так складывается человеческая судьба.

Он пришел и удивился — в цехе дорожки, работники в белых халатах. Поставили Михаила на конвейер, где собирался первый авиационный звездообразный мотор М-25. Сначала, что называется, крутил гайки. Потом задания стали сложнее. Получил третий разряд. Зарплата достигла 600 рублей. Жил в рабочем общежитии на ул. Клары Цеткин, семь человек в комнате. Работали с 8 часов утра. Завтракали на фабрике-кухне рядом с заводом. Не голодали.

В начале 1941 года они собрали новый двигатель конструктора Аркадия Швецова,  двухрядную звезду – двигатель М-82, с воздушным охлаждением. Старший мастер Вотинов сказал: «Ну все, пускай теперь немцы начинают войну, у нас прекрасный мотор!».

Это было в субботу, а в воскресенье фашисты начали бомбить страну.

— В Горьком в это время работало КБ Лавочкина, — рассказывает Михаил Васильевич, — он взял наш двигатель для своего ЛА-5. Получился прекрасный результат. Но самолеты в часть не уходили. Собралось три сотни самолетов.  В декабре 42-го пермскую бригаду сборщиков-монтажников отправили в Горький для устранения дефектов. Не было качественной резины для уплотнения головки цилиндра. Доходило до того, что вместо резины использовали паклю. Но в течение полутора месяцев все самолеты отправили на фронт.

В августе 1944 года Михаила Васильевича направили на аэродром, где формировались авиационные полки, к Ивану Никитовичу Кожедубу, тогда ещё дважды Герою Советского Союза. Летчик прилетел за новыми самолетами – ЛА-7 с пермским двигателем, который был сделан без карбюратора, с непосредственным впрыском топлива в цилиндр,  что увеличивало мощность двигателя. Лобовой кок воздушного винта самолета ЛА-7 окрашивали в красный цвет. «Уходите, — объявляли немцы по рации, — идет красный кок!». Кожедуб получил для полка два самолета.  Игнатов прожил там дней два­дцать. Кожедуб, рассказывает он, свой парень, деревенский — однажды взял косу и начал косить. Иногда ходил на Оку, где развлекал пацанов, стреляя из пистолета по фуражкам, которые те с готовностью выставляли в качестве мишеней.

После этого Игнатову приказали выехать в Москву, где был сформирован 9-й гвардейский полк, которым командовал крымский татарин, дважды Герой Советского Союза Амет-Хан Султан. Летчики переучивались  летать на ЛА-7. В полку было 28 машин. Михаил Ва­сильевич сам снял шесть двигателей с самолетов из-за дефектов — вернул их на завод.

В октябре 1943 года с этим полком он вылетел в Кенигсберг. Наши войска прошли12 кмпо немецкой территории и остановились. Картофельное поле застелили плитами и сделали аэродром.  Вели разведку. Один раз только прилетал немецкий самолет. Затишье. Игнатов менял цилиндры, переставлял их с двигателя на двигатель, исправлял другие дефекты. В декабре выпал снег и начались морозы.

— А я в легких ботиночках и старой солдатской шинели – фуфайку в Москве украли, — вспоминает он, — меня отпустили. Приехал в Пермь. Начальник цеха отчитал за шесть двигателей, которые я вернул на завод. А что, я должен был выпускать самолеты в бой с дефектами? И фронтовые не выплатил. Правда, мне выдали спец­одежду, в том числе теплую меховую куртку. Как кормили? В 1942 году в Перми давали 800 граммов хлеба в день. В обед — суп с отрубями. В тамбуре цеха стояла бочка с пихтовой водой от цинги. В декабре 1942 года меня снова направили в Горький. Там  кормили лучше.  Два раза в день, суп и каши, плюс пятьсот граммов хлеба — это кроме того, что выдавали по карточке. 

Кончилась война, Игнатов продолжал работать в Горьком. И в 1946 году встретил девушку Марию, во время недельного отпуска в доме отдыха неподалеку от города. Через семь дней приехали в город, пошли и расписались. Посидели один вечер с её родней. Привел молодую в квартиру, где у него была комната. Через 11 месяцев родилась дочь Татьяна.  Потом – дочь Ольга. В 1949 вернулся в Пермь, жил с семьей в заводской гостинице. В 1950-м получил комнату в трехкомнатной квартире нового дома, что стоит рядом с Дворцом им. Солдатова.
В 1954-м  родился сын Сергей. Двенадцать человек на маленькой кухне. Тесно, но дружно — ни одного скандала.

Тридцать с лишним лет ходил по аэродромам — ноги стер по бетонным плитам. На заводе числился слесарем-эксплуатационником. Перед самой пенсией год прожил на Дальнем Востоке, занимался двигателями вертолетов МИ-8. В 1974 году вышел на заслуженный отдых. В том же году получил инвалидность 2-й группы по зрению. Недавно получил 1-ю группу — зрение потерял полностью.

Сто лет счастья. За жизнь он вырастил троих детей, поднял три дома, из бревен, один из которых — двухэтажный. Построил баню из трех секций. При этом лес валил сам – и не «Дружбой», а ручной пилой. Вырыл три колодца. Никогда не курил, но понемногу выпивал. Он и сейчас может по стопке, в течение месяца выпить две бутылки водки. Всегда ел натуральные продукты – мясо, сало, каши — овсянку, гречку, пшенку.

— Работал один, трое детей, не так просто, поэтому питались мы с огорода, — говорит Татьяна, дочь Михаила Васильевича, — ягоды, овощи, яблоки — по десять ведер в день собирали. Покупали деревенское молоко — рубль трехлитровая банка. Плюс свежий воздух. И физический труд, конечно.

Жил по расписанию — вовремя встать, зарядку сделать, пробежку, вовремя покушать. На пенсии, будучи охранником на даче, поднимался в шесть утра, ходил по 10–15 км на лыжах. Он и сейчас делает зарядку – от тумбочки может до пятидесяти раз отжаться! Ещё два года назад восемь соток земли перекапывал один лопатой. На своей даче тоже вставал в шесть, шел косить траву, завтракал, потом шел копать огород. Когда земля заканчивалась на своем огороде, копал целину на соседних заброшенных участках для удовольствия. И так каждый день. Тамбовский мужик! Когда было зрение, ходил зимой по два-три часа пешком. В сосновый бор за Каму — брали внука с коляской и шли пешком туда и обратно с женой.

«Самое главное — движение», — говорит Михаил Васильевич. Он и сегодня встает в шесть утра и гуляет по двору с собакой Джой, нащупывая дорогу палочкой по бордюру. «Как челнок!» — смеется он над собой. Его знают здесь все, ведь он живет в этом доме с 1950 года.

Сильная порода у Игнатовых — в возрасте 93 лет ушли из жизни его братья и сестра. А Михаил Васильевич перешел рубеж, отмеренный наследственностью. Именно в этом возрасте в тяжелейшем состоянии ходил и ходил по больничному коридору, как челнок, не останавливаясь. Говорит, именно это — движение — позволило пережить страшную болезнь, которая обрушилась на него. Дочь поддерживала силы отца мумием. И они победили.

Сто лет Михаилу Васильевичу будут отмечать в августе, в день, который назвала мать, и в октябре — второй раз, как записано в паспорте.

Михаил Васильевич смеется — счастливый человек. Если на что и жалуется, то с улыбкой. Какую же надо жизнь прожить, чтобы  стать таким человеком! Об этом рассказать может только он.

Юрий АСЛАНЬЯН