Проходят годы, отделяющие нас от мая 1945-го, а значимость того светлого и поистине святого Дня Победы не становится менее важной. Сколько бы лет не прошло, все яснее видим мы величие подвига советского солдата и тех, кто не жалел себя в тылу. Один из них – Самуил Исаакович Гельтман.
Что знакомо нам лишь по учебникам и фильмам, то предстает зримо и конкретно, когда перед тобой живой свидетель далеких событий. Словно сам попадаешь на собрание комсомольской ячейки, на котором такие же одержимые верой в будущее страны принимают нашего героя в свои ряды. И, конечно, заметили сразу его неугомонность, особенную активность.
Или следующий кадр из рассказа. Много дней подряд мотает вагон через всю страну. Исчезли родные сердцу дубравы. В суровом февральском оцепенении предстали глазу уральские деревушки, вокруг буреломные хвойные перелески… В Пермь прибыл их поезд в феврале 1932 года. В группе одесситов – посланцев механического техникума – 10 человек семнадцати- и девятнадцатилетних. Совсем еще зеленые. Мог ли кто знать тогда, что пятеро из них – Я. А. Каплан, Ц. И. Рапопорт, М. И. Молдавский, Г. О. Барский, С. И. Гельтман – будут удостоены высоких правительственных наград, а имя Гельтмана, кроме всего, навечно останется выбитым золотыми буквами на мраморе заводской галереи трудовой славы.
Но рано, рано об орденах. Самуил в должности технолога только начал обживать созданный на строящемся заводе отдел подготовки производства, представляющий из себя неприспособленную бытовку с керосиновыми лампами на столах. Как он был далек в те годы от предстоящих реалий.
— Бывали и горячие моменты, не без того, — рассказывал в беседе со мной, которая состоялась лет 30 тому назад, Самуил Исаакович. – Ночами бессонными не давали покоя тысячи вопросов. Но и чувство гордости испытывал от сознания: мы – первопроходцы, нам доверили строить моторы – сердце самолетов!
В невиданные для того времени сроки необходимо было подготовить производство, изготовить и выпустить уже свой двигатель М–25. Молодые технологи, конструкторы А. Медведев, А. Протопопов, И. Овсянников, В. Гречухин так и сыпали предложениями. Точен в оценках и придирчив был Самуил Гельтман. Это он, «мозговой центр» отдела, повел разговор об изменении обработки деталей.
Дальше – больше: благодаря все новым предложениям по обработке деталей на заводе была заложена основа широкого стахановского движения. Сам Гельтман к моменту назначения его начальником технологического бюро одного из цехов уже выглядел не только возмужалым в летах, но и в своем профессиональном умении.
Все чаще поступали новости: сдана вторая очередь главного корпуса, организованы три механических цеха, а соответственно и три технологических бюро по 40–50 технологов и конструкторов в каждом. Завод за налаживание серийного производства первого авиадвигателя награжден орденом Ленина.
Война застала нашего героя в должности заместителя главного технолога завода.
1942 год. Завод приступил к выпуску нового двигателя воздушного охлаждения двухрядной 14-целиндровой звезды. С. И. Гельтмана вызвал к себе директор завода А. Г. Солдатов: «Слушай, из тебя неплохой начальник цеха будет. Принимай цех поршневых деталей. Плохо там».
«Надо!» — коротко, по-военному звучало это слово для Гельтмана на всем протяжении военного времени. И он возглавлял один за другим «тяжелые» коллективы, выводил их в число лучших. Когда завод перестраивался на выпуск моторов для гражданской авиации, остро встал вопрос, кого послать на налаживание службы отдела технического контроля. Двух мнений не возникало – С. И. Гельтмана.
«Организовать рабочие места для контролеров, одеть людей в белоснежные халаты, заменить мебель так, чтобы рабочие места не утомляли, а радовали глаз», — решил он – новый заместитель начальника ОТК завода. Уже вскоре все смогли убедиться в том, что благодаря этим и многим предпринятым мероприятиям значительно сократилось поступление дефектных деталей. На отраслевом собрании, состоявшемся в 1948 году, завод был признан лучшим по контролю и качеству.
Прошли годы. Определили свое место дети. Сын Исаак – кандидат технических наук, лауреат Государственной премии за внедрение новых технологических процессов в области металлургии, дочь Лариса – старший инженер в Ленинградском (тогда) научно-исследовательском институте. В 1972 году пришла пора выходить Самуилу Исааковичу на заслуженный отдых. По всем законам пенсионера сидеть бы ему с удочкой на берегу реки, выращивать розы на мичуринском участке… А он продолжал трудиться еще до 1983 года.
P.S. Судьба другой дочери, больной костным туберкулезом, осталась для меня неизвестна. И как знать, может, ей суждено будет увидеть этот очерк в нашей газете.
Василий ЕРМАШОВ
