Однажды – это было в начале 2000-х – дверь редакции отворилась, в нее тихо вошел невысокий скромный человек, оставил тетрадку стихов, исписанную аккуратным, каллиграфическим почерком, и надолго исчез. Стихи Владимира Чудинова – так звали этого человека, – посвященные истории Перми, публиковались потом в нескольких номерах газеты. На днях он вновь объявился в редакции и вновь оставил тетрадку своих стихов. И мы наконец – впервые – решили побеседовать с ним.
Встретились в его скромной однокомнатной квартирке, в которой единственным бесценным богатством смотрелся лишь стеллаж с книгами: хозяин – большой книгочей. Беседовать, правда, оказалось нелегко: Владимир Ефимович очень плохо слышит. В аппаратах, говорит, и того хуже. Так и разговаривали полтора часа: я, надрываясь, выкрикивала вопросы, а мой собеседник, не по разу переспрашивая, на них отвечал.
Да, конечно, отсутствие нормального слуха разъединяет людей: вот и с родными своими, двумя дочками, внучкой и внуком, они почти не общаются. Даже грядущий 85-летний юбилей мой визави не хочет отмечать. Обида, которую он тщательно пытается скрыть, все-таки прорывается наружу в этом признании. Но, может, к юбилейной дате она его отпустит?
Ведь, несмотря ни на что, несмотря на трудную жизнь, на проблемы со здоровьем, Владимир Ефимович не производит ощущения пессимиста, скорее, наоборот. На маленькую пенсию, как это часто бывает, не жалуется, власти не критикует, говорит, что все, что надо, у него есть.
Родился он 2 октября 1936 года в Перми в многодетной семье. Отец его был из военных, но во время войны служил в тылу, на фронт его не забрали. Мама время от времени трудилась в столовой, мыла котлы, принося остатки подгоревшей каши домой. Голодные малыши кидались к ней, не зная, что их маме из этих коричневых остатков еще предстоит варить на всю семью суп, а только потом его есть. Маленькому Володе доверяли нянчиться с родившейся в 1943-м сестренкой, качать ее зыбку.
Между тем его тогда уже изводило слабое здоровье: почти все время болел живот. Другие ребятишки могли спокойно съесть немытую морковку или картошку, и ничего, а ему становилось худо. Учиться в школу он пошел лишь в девять лет.
Окончив семь классов, Владимир Чудинов устроился на завод имени Свердлова, работал на станке. А потом его забрали в армию: работал в Алтайском крае на целине, косил сено, ворошил пшеницу. Потом перебросили в Нижний Тагил, в танковую дивизию, а позже в Казань – там он служил в Кремле.
После армии несколько лет работал водителем троллейбуса. И вдруг в 1971 году загремел в больницу с гнойным аппендицитом. Между тем у него уже была семья, росли две дочки. Операция была сложной, Владимир Ефимович чуть не умер. Увы, беда не ходит одна: заболела жена-педагог, у нее обнаружили опухоль головного мозга, которая быстро прогрессировала, женщина подолгу лежала в больницах.
Что было делать, как одному мужчине, не очень-то здоровому, справляться с маленькими детьми? Хоть и много родни, только у всех была своя жизнь, никто ему не помогал. Старшая дочь, которой пришлось поменять школу, пойдя в пятый класс, выкинула номер: перестала ходить на занятия. Утром собиралась, уходила якобы в школу, а сама шла в столовую и день-деньской сидела там. Все раскрылось через месяц. Оказалось, дочке в классе было неуютно, все, по ее мнению, были против нее.
Владимир Ефимович метался между трех огней: надо было навещать больную жену, уговаривать дочку, заниматься своим здоровьем. Оказалось, что операция ему была сделана некачественно: хирурги допустили ошибку, вывели наружу стому, с которой он и ходил, мучаясь целых четыре года. Опасаясь судебных разбирательств, в больнице уничтожили его медицинскую карту. Когда повторную операцию Чудинову согласился сделать профессор Брызгалов, он первым делом потребовал его карту. А ее-то и не было! Пришлось операцию делать вслепую, к счастью, она прошла успешно.
Немного оклемавшись, Владимир Ефимович пошел работать – уже приемщиком в троллейбусное депо. Потом устроился сторожем в Свердловское общество инвалидов. Именно там и накрыло его крыло Пегаса.
– Ко мне стали приходить стихи, рифмы, я записывал их ночи напролет. Мне самому это казалось странным: как будто кто-то брал и надиктовывал эти строки. Может быть, они стали вознаграждением за все мои муки? Чтобы из-под моего пера появились строки, которые, возможно, останутся в истории?
Вообще-то самые первые стихи наш герой написал еще в 1953-м, в год смерти Сталина. Он помнит их до сих пор: «В весенний месяц март мы горе испытали, которого не знали и вовек: скончался друг детей Иосиф Сталин, самый лучший в мире человек».
Потом многие годы к нему не приходило ни строчки, а в 1987-м, в год 150-летия со дня рождения Александра Пушкина, вновь стали приходить к нему стихи. И он всегда был им рад, как лучшим друзьям, держа наготове ручку и блокнот.
Но откуда же в нем все-таки эта любовь к стихосложению? Его родители были далеки от романтики, в доме не было книг, лишь подшивки газет «Правда» и «Звезда». Между тем Вова Чудинов, один из всей семьи, вырос страшным книгочеем: он брал книги сразу из нескольких библиотек. Перечитал всего Аркадия Гайдара, любил «Двух капитанов» Вениамина Каверина, «Детей капитана Гранта» Жюля Верна, обожал Пушкина, Гоголя, Лермонтова, рассказы Льва Толстого. Всегда интересовался историей, географией, живописью.
Не довелось ему, к сожалению, получить высшее образование, работал в разных местах за гроши, будучи не очень здоровым, кормил и воспитывал своих детей. Когда умерла их мать, страшно горевал. Потом встретил другую женщину, которая стала его второй женой. Они были вместе много лет, но и она вдруг тяжело заболела. Ее не стало восемь лет назад. Но так намытарился он, ухаживая за своими любимыми женщинами, что сейчас, по его словам, став одиноким, просто отдыхает.
Вообще-то обычная, земная жизнь, наполненная такими невероятными страданиями и болью, редко когда предполагает витание в облаках и стихосложение. Но иногда бывают и исключения.
Работая сторожем в Свердловском ВОИ, Владимир Ефимович стал регулярно ходить в близлежащий книжный магазин и пачками скупать книги по истории Перми – ему хотелось знать о ней все. Читал, впитывал, думал, анализировал. И вдруг опять, как бы сами собой, стали у него рождаться стихи.
Страница за страницей его удивительно каллиграфическим почерком заполнялась общая тетрадь, превратившись наконец в книгу: «Сказ о городе Перми». В 2009 году она увидела свет.
– Конечно, я был очень рад тому, что мне помогли издать эту книгу, – говорит Владимир Ефимович. – Понимая при этом, что это не какие-то там великие стихи, я просто рифмую жизнь, историю, то, что меня интересует. Сейчас я почти не пишу, возможно, выложился весь. Пишу сейчас в основном стихотворные поздравления родным и близким, и они всегда рады их получить.
Владимир Ефимович вообще-то скромничает: в 2011 году с помощью добрых людей вышел в свет еще один его сборник – «Негасимый свет Белой горы», посвященный Белогорскому монастырю.
Будем надеяться, что это не последний сборник, вышедший из-под пера Владимира Чудинова. Хоть он и признается, что Муза его покинула, но это, скорее всего, связано с тем, что идет сейчас накопительный период, так бывает. А потом, глядишь, откроется второе дыхание, откроется новый духовный канал, появятся как бы ниоткуда, будто сами собой, строки, которые станут новым откровением и для самого автора, и для читателей его строк.
Когда мы заканчивали беседу с этим удивительным, оптимистичным, несмотря на удары судьбы, человеком, он стал доставать из шкафа последние купленные им книги: «Капитан Невельской» Николая Задорнова, «Угрюм-река» Вячеслава Шишкова.
Книги недешевые, по 500-600 рублей каждая, но мой собеседник не скупится на их приобретение. Он готов экономить на еде, хотя в этом плане совершенно неприхотлив, но книги, его интересующие, обязательно купит:
– Книги – это мои самые лучшие друзья. По телевизору сейчас смотреть нечего, остается читать книги. Они не предадут, дадут новую пищу для размышлений, возможно, для новых стихов, они мне помогут жить…
Ирина ГИЛЁВА
Фото автора
