Он родился в каюте парохода, спускающегося по Каме от Перми до Сарапула 5 апреля 1884 года. Может, поэт творит о себе миф, но это говорит о многом…

Ему три с половиной. Умирает от чахотки мать. За час до ухода поет тюремную песню:
Отворите, окно, отворите,
Мне недолго осталося жить!
Окно так и не открыли. А через полгода маленький Вася пошел будить отца к утреннему чаю. Долго хлестал его красной рубашкой – напрасно. Сердечный приступ.

Дядя везет его в свою семью, в Пермь. С золотых приисков Уральских гор, от кедровых лесов – к пароходам. Семья жила в особняке, на готовой квартире, около пристани на берегу Камы, на окраинной заимке. Это был двухэтажный деревянный дом, а кругом дома огромное место – гора с елками, пихтами, тополями, огородом, конюшнями, сараями и дивным ключом, бьющим из горы в огромный чан, стоящий в избушке.

В этом доме мальчик познает первые страхи перед суровыми родственниками, школой и ложно преподносимыми основами православия, которые, как и народные суеверия, будили лишь страх. Но были еще и радости детских забав, и первые минуты упоения природой Урала.

Выходом из довольно тягостного купеческого быта был приезд кукольного балагана, цирк. Первое стихотворение он написал после первого выступления в качестве акробата. После неудачного кульбита он ударился головой о землю, его отлили водой – и пошли стихи.
Быстро перестал писать грустные, о сиротской доле, стал писать разбойничьи после игр в Стеньку Разина, черпая там силы, энергию, вдохновение. Родилась юношеская мечта о славе.

Каково же были мое удивление и радость, что своеобразный культурный клуб, где Каменский получал глоток свободы, находился едва ли не на том месте, где сейчас живу! Как тут не вспомнить об ауре места?

«Заревая тишь, солнце­всход, аметистовые туманы над Камой, струистое пенье птиц в кустах, булькающие всплавы рыбы, водяные звуки, где-то со скрипом проплывающие плоты, гулкое хлопанье далеких пароходских колес, свистки, наша лодка и мы, как птенцы в гнезде, и мы, рыбаки, среди этой сказки. Кама блестит, будто маслом намазана».

Так вспоминает поэт эти дни. Он становится конторщиком, как многие, но мечтает о большем.

«Юношеский возраст, ощущение силы, выпирающая энергия, действующая воля, радужные переливы разума, большая начитанность, – все это призывало отныне изменить жизнь так, как этого давно хотелось», – так характеризует Каменский ту пору.

Летом, на дачах, он знакомится с известными тогда политическими деятелями. Они живут коммуной, организовывают театр. «Театр стал мной, а я стал театром», – пишет он. Театру было отдано много лет. Он даже играл под режиссурой Мейерхольда позже, в столице. Последний обратил внимание на поэтический талант юноши, посоветовал держать фокус на нем.

Но затем тюрьма за революционную деятельность, служба матросом, экзотика южных стран, учеба в Петербурге, погружение в мир русской природы – вот такой нестерпимо богатый жизненный круговорот.

Он становится редактором журнала «Весна», где печатаются Пришвин и Куприн.

Но, оказывается, этого мало. Человек изобретает новые формы поэзии, лепит новые образы, создает неологизмы, занимается словотворчеством. Здесь он знакомится с близкими ему по духу Хлебниковым, Бурлюком, Малевичем, Филоновым. В их кругу Каменский полностью нашел себя. Воплотил свою бурю протеста и натиск в будущее.

Не могу не привести эти строки из книги «Путь энтузиаста»:

«На лето я уехал в Пермь и поселился жить в глухой деревушке Новоселы.
Много охотился за рябчиками, утками. Много сжег костров на берегах. И немало гулял по Новоселам с деревенскими ребятами, играя на гармошке, распевая частушки, прославляя молодость.
Энергии хватало на все и даже оставалось на то, чтобы помогать крестьянам косить траву и пилить дрова в лесу. Здесь набирался здоровья для борьбы впереди. Здесь учился у птиц петь струистые, сочные, звенящие песни.
Здесь в громовые часы гроз думал о том, что вот так бы, как гроза идет, уметь писать, уметь говорить молниями, вызывая гром восприятия читателей».

Гроза, стихийное покорение пространства – всегда влекли его. Он захотел стать авиатором, испытать радости завоевания воздуха. Теперь его друзья – первые авиаторы, и среди них знаменитый Уточкин. Побывав на первых авиасалонах в Европе, Каменский прилетает на своем аэроплане в Пермь.

Окончательно поэт селится на нашей земле в 1951 году в селе Троица. Получив дом в пожизненное пользование, поэт перестраивает его на свой лад.

Наверху – «капитанский мостик», ровная площадка, схожая с маленьким аэродромом.

Село Троица – само по себе необычное место. По легенде, тут одно время жил Заратустра, который искал олицетворение необычных понятий в божествах, как поэт – в словах.
Каменский тут рыбачил, создал оранжерею (в свое время он кончил агрономические курсы), где выращивал даже цитрусовые. Уральское приволье не отпускало его.

Он мечтал совершить в небе петлю Нестерова. Помешал ли сковавший его в конце жизни паралич? Я думаю, нет. Его стихи, картины, макеты самолетов в доме, его порывы – подтверждение этому.

Светлана Жигиль