Судьба мне всегда посылала знаки, но придавать им значение я стала относительно недавно, каждый раз испытывая потрясение от увиденного, услышанного и пережитого.
История первая: Отец
Полупустой автобус на удивление ловко карабкается по петляющему высокогорному серпантину на северо-востоке штата Нью-Йорк. Из окна видны живописные горные хребты Адирондак, покрытые легкой дымкой. Солнце начинает садиться. Скоро граница с Канадой. Меня укачивает. Я закрываю глаза, и вдруг вспышкой мелькает мысль: сегодня 17 августа, завтра день рождения моего отца. Он был человеком очень непростой судьбы, прошел всю войну и ушел из этой жизни так рано…
Именно в этот момент бутылка с водой выскальзывает из моей руки и падает на пол. Я пытаюсь до нее дотянуться, но автобус делает очередной вираж, и она закатывается под сиденье сзади. Я наклоняюсь еще ниже и замечаю почти у пола, сбоку от подлокотника, краешек какого-то предмета темного цвета. Мне понадобилось немало времени и усилий, чтобы вытащить его оттуда. И вот в руках у меня солидный бумажник из черной кожи. Открыв его, я обнаруживаю пару кредитных карт, больше двух сотен долларов разными купюрами, какие-то квитанции, чеки месячной давности и водительские права. С фотографии на меня смотрит мужчина весьма преклонного возраста. По нашим, русским, меркам, глубокий старик. В этом факте для меня нет ничего удивительного — большинство американцев водят машину в 80 лет, это считается нормой, а некоторые сидят за рулем и в 90, я лично знаю пару-тройку таких. Поразительно другое — дата его рождения: 18 августа 1922 г. Это день, месяц и год рождения моего давно умершего отца.
Я долго не могу прийти в себя. Вернувшись из Канады домой, в Вирджинию, я первым делом по интернету разыскала этого человека. Он живет в штате Джорджия. Я позвонила ему, трубку взял сын, сказал, что отец сейчас в больнице и поблагодарил за находку. На следующий же день я отправила по почте на указанный адрес портмоне с коротким письмом.
Я до сих пор храню его ответное послание как очень ценную реликвию: «Дорогая Айрин! Какое чудо и благословение свыше получить свой бумажник в целости-сохранности, особенно в наше время, когда порядочность и благородство становятся скорее исключением, чем правилом… Я очень благодарен тебе за твою честность и доброту. Я буду молиться за твое здоровье и здоровье твоей семьи до конца моей жизни. Да благословит тебя Бог! Ф.М.»
Не знаю, долго ли он молился за меня, сколько ему было отпущено прожить и жив ли он еще, но верю, что его молитвы помогли мне обрести душевный покой в моей извилистой, как та горная дорога, жизни.
История вторая: Водолей
«Уважаемые пассажиры, пристегните ремни, наш самолет идет на посадку…» Я устало откидываюсь на спинку кресла — за весь 10-часовой перелет из Москвы в Вашингтон я так и не сомкнула глаз, и передо мной, как в кино, начинает прокручиваться лента последних горестных событий.
Я приезжаю в Россию всего раз в году на пару недель и всегда ощущаю радостный подъем от встречи с родными и близкими, от круговерти многочисленных дел. В этот раз все было наоборот. Не успела я ступить на родную землю, как услышала печальную новость: умер Сергей Суханов. Я попала с корабля прямо на «бал», тяжелый и трагический. На его похоронах люди шли нескончаемым потоком, было море слез и море цветов. Радио и телевидение непрерывно вещали о его великих заслугах, светила отечественной и зарубежной медицины говорили о невосполнимой утрате, родные и знакомые терзали сердце воспоминаниями.
Воспоминания… О том, как он, тогда еще совсем молодой, но подающий большие надежды хирург, стоял ночами под моими окнами, пока я не выходила к нему, и мы разговаривали иногда до самого рассвета. Как своими руками, которые надо было беречь, строил с друзьями в редкие свободные часы нашу простенькую дачу на берегу Сылвы. Как мы денно и нощно работали над его докторской диссертацией в моей маленькой квартире. Как я была его переводчиком и гидом во Франции, где специально для него провели показательную операцию на открытом сердце, и «личным шофером» в Америке во время его стажировки в клинике Мэйо, одной из самых крупных в мире. Как в Турции он залез на скалу, нависшую над морем, а спрыгнуть не решился, по-мальчишески сконфузившись: «Я хоть и Водолей, но к воде отношусь с опаской». Это были лучшие времена нашей совместной 15-летней жизни…
Я издала для него около десятка книг. В предисловии к одной из них написано: «…Если бы скальпелем хирурга можно было исправить не только пороки сердца, но и человеческие пороки, мир стал бы намного духовнее и чище». Он любил повторять эти слова. С пороками сердца он справлялся прекрасно, а вот человеческие пороки ему были неподвластны. И мир вокруг не становился ни духовнее, ни чище…
Мое сердце опять заныло, и слезы невольно накатились на глаза. Где ты сейчас? Обрела ли покой твоя душа? Очистилось ли твое сердце? Я мысленно прошу его: если ты видишь и слышишь меня, если ты где-то рядом, дай мне знак…
Шасси самолета касаются земли, я пытаюсь поднять разбросанные на полу журналы и вижу: что-то блеснуло у самой ножки впереди стоящего кресла. Я никак не могу выцарапать это что-то из узкой щели. Пассажиры уже устремились к выходу из самолета. Наконец мои усилия увенчались успехом. Я держу на ладони кольцо удивительной формы, двойное, похоже, из золота, но без пробы. Его можно надевать на палец, соединив вместе два кольца-конца, по-разному — наружу либо камнем, явно драгоценным, либо печаткой-монограммой, что с другой стороны камня. Кольцо садится на мой палец, как влитое. Никто из пассажиров не признал его своим.
Дома я показала находку ювелиру. Он, с большим интересом разглядывая кольцо, заключил: уникальная авторская работа, золото, камень аквамарин. Символ Водолея.
История третья: Загадочная личность
Он был самой загадочной личностью в нашем классе. Малоулыбчивый, сдержанный, замкнутый, умный, ироничный. Вещь в себе. После школы он пошел на мехмат, а мог бы с одинаковым успехом стать доктором, юристом, переводчиком или преподавателем. Наши пути почему-то никогда не пересекались, хотя мы и учились в одной альма-матер, а потом работали в близких профессиональных сферах.
Однажды в моей квартире раздался звонок. Открыв дверь, я застыла от изумления: на пороге стоял он, мой загадочный одноклассник. «Привет, – сказал он.- У меня возникла небольшая проблема. Не поможешь?»
К тому времени я уже успела окончить филфак, поступить в другой вуз и завести семью, хотя жила все в том же доме, по соседству со школой. Оказалось, что он, будущий инженер, так и не доучившись по специальности, увлекся журналистикой, стал писать в газеты и решил перейти на истфак. Ему срочно надо было досдать иностранный язык, требования к которому на гуманитарном факультете были выше. Мы договорились, что я сделаю письменные задания и через пару дней он сможет их забрать. Мне это не составило большого труда – французский был моей стихией.
Он пришел, когда я была на работе. Забрал тетрадь, на столе оставил лаконичную записку. Прочитав ее, я улыбнулась: краткость – сестра таланта, – и машинально засунула листок в оказавшуюся под рукой книгу.
Прошло более десятка лет… Он был корреспондентом нескольких пермских, а потом московских газет. Я – журналистом, переводчиком, редактором. Одним прекрасным майским днем, уже в другой квартире, сидя за переводом книги, я потянулась за французско-русским словарем. Стала листать его в поисках нужного слова и наткнулась на клочок бумаги, на котором острым размашистым наклонным почерком было написано без подписи: «Ирина, спасибо! Я по гроб жизни твой должник…»
«Что за чертовщина? Откуда это?», – подумала я в недоумении, но так ничего и не надумав, снова углубилась в работу. По телевизору шла фоном какая-то передача, потом концерт, затем начались новости. Криминальные разборки, передел собственности… И вдруг краем уха слышу: на Чукотке потерпел катастрофу вертолет МИ-8, на борту которого находились участники этнографической экспедиции – французы, швейцарцы, русские. Среди 8 погибших – корреспондент газеты «Московские новости» 36-летний Владимир Константинов… Его имя заставило меня вздрогнуть. И в один миг память вытащила из далеких своих глубин и связала вместе «по гроб жизни» и наше школьное детство, и студенческую юность, и эту коротенькую записку-напоминание.
Ирина Остапенко
