Он сидел у компьютера. Позвонила мать, он ответил: «Мама, ты говоришь, а я не понимаю, что ты говоришь… Такая слабость, будто сам себе не хозяин». Потом он встал, пошел на кухню, начал наливать воду в стакан — она полилась мимо. Он понял, что координация движений нарушена.
Юноша состоял на учете у эпилептолога, мать знала, что у него случались небольшие провалы сознания, когда он не знал, где находится. Она подумала, началось новое проявление эпилепсии. Смерили давление, сняли кардиограмму, провели обследование у невропатолога и даже травматолога. Сделали томографию. Побывали у психиатра и психотерапевта. Прошли курс уколов, улучшающих кровоснабжение головы.
Сын говорил, окружающая среда стала у него плоской, а краски померкли, музыка звучит не в голове, а где-то рядом. Он потерял ощущение времени, касался своей кожи, а казалось, будто трогает чужую руку. Появились панические атаки, когда он начинал задыхаться. Ночами не мог уснуть от страха. Мать читала ему молитвы, пела песни и сидела рядом с ним по ночам. Она боялась, сын выпрыгнет в окно, поэтому не отходила от него. Юноша тоннами пил успокаивающие. От нейролептиков стройный красавец начал полнеть. Родители потихоньку тоже сходили с ума.
Сын окончил музыкальную школу, писал музыку, увлекается языками. Грамотный парень, первокурсник университета, сам зашел в интернет, задал параметры того, что чувствует, и получил диагноз: деперсонализация. «Не ищи себе диагнозов! – запротестовала мать. – Давай послушаем врачей». Послушали. Психиатр направил к психотерапевту. Психотерапевт честно делал все, что рекомендовал психиатр. Каждый его сеанс стоил полторы тысячи рублей. Но ничего не изменилось.
Психиатр пришел к выводу, что юноше надо ложиться в стационар. Диагноз не назвал. Дал запечатанное направление в больницу. Там, обещал он, с больным будут работать психотерапевт и психолог. В больнице юношу переодели в одежду из лагерной тематики. Мать навещала его два раза в неделю. Таскала все — от каплей в нос до алмагеля. Оказалось, в больнице ничего нет. Сын постоянно плакал — видимо, под действием препаратов. В эмоциональном плане стал совершенно слабым. Боялся, что его оставят здесь насовсем. «Это что, моя судьба? Забери меня отсюда!» Она видела, ни психологов, ни психотерапевтов там нет, с больными никто не разговаривает. Они сходят с ума друг с другом.
Врачи объясняли, что сыну надо бы в отделение неврозов, но отделение неврозов, которое в больнице было, закрыли. Сын приходил домой, когда отпускали, и бился головой о стену от отчаяния и безвыходности.
Юношу окрестили с последней надеждой на бога. Родственники стали за него молиться.
О больнице ходила страшная молва — закрытое учреждение. В стационаре юноша провел два месяца. Когда вышел оттуда, выглядел подавленным и депрессивным – развалиной по сравнению с тем, каким туда зашел. Это было страшнее, чем народная молва. Его поставили на учет в диспансере. Наконец назвали диагноз: шизотипическое расстройство — особенности характера, к шизофрении отношение не имеющее. Проявляется как защитная реакция организма на стресс.
Пожилой психиатр, замещавший молодого, который ушел в отпуск, на вопрос, сколько придется пить эти лекарства, ответил при сыне: «Да всю жизнь!» На лечение это категорически не было похоже. Когда вернулся молодой, обрадовался за диагноз: не шизофрения! Он посмотрел, что юноше прописали лекарство за 37 рублей, и сказал, что они не прописывают такое даже пенсионерам и тем, у которых вообще нет денег.
Психиатр продолжал настаивать, что нужен психотерапевт. Мать нашла другого, который начал делать с сыном психосоматические упражнения. Учил, как бороться с паническими атаками. Сменил нейролептик. Начал экспериментировать. Юноше надо было ходить много километров под гору и работать руками. Врач говорил, надо есть черный хлеб, топленое масло и мед. Но сын эти продукты просто не выносил. Кроме того, психотерапевт сказал, делай только то, что тебе хочется. А юноше ничего не хотелось — и он не стал ничего делать. Взял академический отпуск в вузе. Сидел дома. Хотя сеанс стоил дешевле, всего пятьсот рублей, и сам врач сыну больше нравился, чем предыдущий психотерапевт, но он отказался ходить к нему. Потому что ничего из рекомендаций врача выполнять не хотел.
Сами родители остановились на диагнозе, который поставил себе сын с помощью интернета: деперсонализация. Узнали, что болезнь может развиваться дальше. Человек может окончательно изолироваться от мира.
Денег не хватало: разовый поход в аптеку обходился в 800–1500 рублей. Самыми дорогими были антидепрессанты, которые к настоящему времени поменяли уже четыре раза. Мать начала настраивать сына на работу. Юноша пробовал расклеивать афиши, работать грузчиком — падал от усталости, но там его с другом обманули, денег не заплатили. В настоящее время работает билетером. Состояние остается прежним — он угрюм и подавлен сам собой. Слава богу, друзья не отвернулись от него.
Такова одна из многочисленных историй, которые происходят в городе ежедневно. Проблемы, которые обрушиваются на заболевшего и его родственников, столь велики, что сами они далеко не всегда в состоянии выдержать этот пресс. Что делать в этой ситуации?
Мы обратились за консультацией в Пермский медицинский правозащитный центр. Вот о чем поведала нам юрист Александра Юрьевна Суслова:
— При появлении признаков психического заболевания надо обращаться к участковому врачу, если это ребенок, и к терапевту по месту жительства, если человек взрослый. Врач определит, что делать или к какому специалисту идти дальше – например, к психиатру поликлиники. Одновременно заболевшему человеку или его представителям надо хорошо изучить два основных документа — это Закон «Об основах охраны здоровья граждан РФ» и более специальный – «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании». Они изложены доступно. Борьба за выздоровление может быть очень долгой. Если заболевший – ребенок, то родители являются его законными представителями. Но при этом надо учитывать, что по закону с 15 лет человек самостоятельно дает согласие на медицинское вмешательство и на разглашение врачебной тайны — даже своим родителям, которые все равно остаются его законными представителями до 18 лет. Получается, Федеральный Закон «Об основах охраны здоровья граждан РФ» в этом смысле противоречит Гражданскому Кодексу, по которому человек становится самостоятельным с 18 лет. При этом любой пациент имеет право знать о своем состоянии здоровья, диагнозе и как его будут лечить. Врач обязан сообщить ему это. Пациент имеет право знать, что написано в направлении в больницу, и запрашивать любую медицинскую документацию. Вторым этапом может быть психиатр, который устанавливает диагноз, направляет на обследование, назначает курс лечения, направляет к психологу, психотерапевту или в стационар.
Но вот двери закрываются — человек оказывается в закрытом учреждении, где контролировать его жизнь и лечение родственникам невозможно. Что там происходит, они не знают и узнать не могут. Но если это родители, которые являются законными представителями ребенка до 15 лет, они имеют право делать любые запросы. Если больной старше этого возраста, то он может выдать доверенность своим родителям на то, что они могут запрашивать любую документацию из любых лечебных учреждений в отношении него. Лучше сделать это перед помещением в стационар. Доверенность может быть нотариальной, а может быть в простой письменной форме, заверенной по месту жительства в ТСЖ или управляющей компании.
Но тут возникают сложности ножниц — с одной стороны, молодой человек считается по закону дееспособным, с другой — он не всегда может принимать адекватные решения. Единственный законный выход из этой ситуации сегодня — это обжалование действий больного в суде, где могут назначить судебно-медицинскую экспертизу, которая устанавливает, способен ли был человек в момент принятия решения понимать его значение. Только процесс этот долгий и очень сложный. Поэтому очень важно, чтобы родители имели со своим ребенком доверительные отношения. Многое зависит именно от умения взрослых общаться с ним. Если тот не готов рассказать им о своих проблемах, то это уже проблемы семьи, которые требуют внутреннего решения. Родители должны добиться, чтобы ребенок открыл им свои тайны. Если молодой человек добровольно придет на прием к врачу с родителем, то никакого нарушения закона тут не будет. Если будет против, то закон будет на его стороне, и врачи не пойдут на его нарушение. В некоторых случаях врачи сами обращаются в социальные организации – например, в отделение полиции по делам несовершеннолетних, если видят, что в семье нарушаются права ребенка.
Наоборот, когда родители видят, что в стационаре, а это закрытое учреждение, ведется лечение, не соответствующее, по их мнению, заявленным стандартам необходимому уровню современной медицины, то они могут обратиться с жалобой в министерство здравоохранения. С начала этого года в стране приняты Порядки оказания медицинской помощи по каждой специализации, которые устанавливаются приказом Министерства здравоохранения РФ. Эти Порядки имеются в открытом доступе в интернете. Кроме того, у каждого нашего гражданина есть своя страховая компания. Она обязана защищать права своих клиентов. Можно написать туда заявление, чтобы была проведена экспертиза качества оказания медицинской помощи, которая должна дать оценку действиям медицинского учреждения. Эта экспертиза осуществляется бесплатно.
Лекарственные препараты выдаются на основании рецептов лечащего врача, который должен предупредить пациента о том, какие из них он может получить бесплатно — какие нет. На территории Пермского края действует программа госгарантий для населения, в которой имеется список лекарственных препаратов, предоставляемых стационаром бесплатно, и перечень лекарственных препаратов, предоставляемых для льготников бесплатно или с 50-процентной скидкой. Все остальное предоставляется платно.
Кроме того, существует Список жизненно необходимых лекарственных средств (Приказ № 665 от 18 сентября 2006 г. Министерства здравоохранения и социального развития РФ «Об утверждении Перечня лекарственных препаратов, назначаемых по решению врачебной комиссии, которые предоставляются бесплатно»). Кстати, когда в течение года набирается определенная сумма по платным медицинским услугам, можно обратиться в налоговую инспекцию, заполнить декларацию и получить 13 процентов платных услуг обратно.
Что касается других возможностей защиты прав больного, то можно обращаться в Пермский медицинский правозащитный центр (тел. 220–68–92). Консультации здесь бесплатные.
И лечить родного человека, действовать дальше — с непременной верой в лучшее.
Юрий АСЛАНЬЯН
